Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг. - [3]

Аналогичным образом завершилась и карьера Я. Рейха, также «уполномоченного Коминтерна» и одновременно заведующего Западноевропейским бюро Коминтерна в Берлине, с тем, однако, отличием, что исключать этого проходимца было неоткуда — ни в какой коммунистической партии никакой секции Коминтерна этот львовский еврей никогда не состоял, что всплыло на Исполкоме Коминтерна в 1924 г. Но поначалу сей беспартийный агент Коминтерна командовал из Берлина почти всеми компартиями Западной Европы. Из Берлина он субсидировал издания почти всех коммунистических газет и журналов, имел в своем распоряжении два зафрахтованных германских частных самолета, настолько активно вмешивался в дела Германской компартии, направляя на ее лидеров доносы в Москву, чем вызвал ответные доносы на него. Аналогичным образом вели себя и другие «агенты Коминтерна», в частности, на Балканах, что побудило ИККИ (Исполком Коминтерна) принять 8 августа 1920 г специальное решение о роспуске своих зарубежных бюро (впрочем, оно так и не было выполнено).

Окончательно «сгорел» Рейх на т. н. Франкфуртском секретном фонде субсидий на мировую революцию в Западной Европе на гигантскую сумму в 50 млн. золотых марок. К тому времени, официально разграничив функции НКИД и Коминтерна, большевики запретили своим «агентам» использовать дипкурьеров для перевозки валюты и бриллиантов дипломатической почтой. 50 млн. были переведены через подставных лиц в Германию через Эстонию и Швецию летом 1921 г., когда уже начался НЭП. Формально распределением этих денег ведала «тройка» — Ленин, Троцкий, Зиновьев, фактически ими распоряжался один Зиновьев, который на практике все передоверил Рейху. Последний же, подтвердив осенью 1921 г. получение 50 млн., почти весь 1922 г. отмалчивался, не отсылая в ИККИ ни одного секретного отчета.

В конце концов Осип Пятницкий, секретарь ИККИ и глава его бюджетного комитета, «дожал» Рейха (путем личной проверки его кассы в Германии) и в ноябре 1922 г установил из этих 50 млн. «товарищ Томас» выдал КИМу Германии на 2 млн. золотых марок меньше, чем предусматривалось сметой ИККИ; утаил (сиречь — присвоил) 8 млн. 760 тыс. золотых марок, дополнительно переданных ему через торгпредство РСФСР в Берлине. Разразился грандиозный скандал — ведь 50 млн. предназначались на проведение революции в Германии, которую большевики, несмотря на Рапалльский договор 1922 г., действительно начали осенью 1923 г. (печально знаменитый «Красный Октябрь» в Германии, красочно описанный Ларисой Рейснер в книге «Гамбург на баррикадах»).

Подозрения ИККИ усугубились, когда Рейх отказался приехать в Москву «на ковер». Делом Рейха занялась специальная «комиссия по этике» Коминтерна в составе Максима Литвинова и Арона Сольца.

Вывод был суров:

«Комиссия констатирует крайне легкомысленное отношение со стороны товарища Томаса к пролетарским деньгам, а потому рекомендует Коминтерну впредь воздержаться от поручений товарищу Томасу дел, связанных с денежными операциями».

В феврале 1923 г. Рейх все же приехал в Москву, но категорически опротестовал выводы комиссии ИККИ. За него вступились влиятельные члены Исполкома Коминтерна — Зиновьев, Бухарин, Радек. Была назначена новая комиссия — на этот раз ее возглавил полпред СССР в Берлине Николай Крестинский. К ранее разбазаренным «товарищем Томасом» деньгам эта вторая комиссия добавила еще 200 тыс. золотых руб., а также приложила протокол опроса одной из немецких сотрудниц бюро Рейха в Берлине:

«Деньги хранились, как правило, на квартире товарища Томаса. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10–15 кг каждая, мне нередко приходилось убирать с дороги пакеты денег, мешавшие проходу»[11].

Конечно, при такой «конспирации» германская контрразведка была хорошо информирована об истинной деятельности бюро «товарища Томаса». Тем не менее ему удалось открутиться и от Коминтерна, и от германской контрразведки: отстраненный от руководства бюро и финансовых дел, он при содействии К. Радека сумел уехать из Москвы снова в Берлин, там продолжал пописывать в коминтерновских изданиях, после прихода нацистов к власти в 1933 г. бежал в Прагу, а в 1938 г. эмигрировал в США, где неплохо жил на «сэкономленные» коминтерновские капиталы вплоть до своей смерти в 1956 г.

Впрочем, вокруг «золота Коминтерна» кормились не одни Любарские и Рейхи. В дни работы III Всемирного конгресса Коминтерна летом 1921 г. замнаркома финансов РСФСР А. О. Альский направил в ИККИ возмущенное письмо: иностранные делегаты конгресса меняют валюту (суточные) на рубли, и на них скупают на московских барахолках золотые и платиновые изделия у бывших буржуев[12].

С. А. Горлов совершенно правильно пишет, что нередко советские представители в Германии на переговорах по военному сотрудничеству «по совместительству» были двойными и даже тройными агентами — НКИД, Разведупра РККА и ИНО ОГПУ (ИНО — иностранный отдел), и во всех трех качествах привлекались к работе на мировую революцию. Так, в частности, случилось с военным атташе в Берлине Михаилом Петровым, который был в декабре 1923 г. арестован немецкой контрразведкой как активный участник подготовки «Красного Октября» в Германии осенью 1923 г. Между тем Петров одновременно вел с представителями «райхсмарине» переговоры о создании под Одессой базы для германских гидросамолетов. Немудрено, что после таких разоблачений в «деле Петрова» немцы от этого проекта отказались.