Соверен - [6]

— Вы совершенно правы, — сказал я.

Пирог, который я проглотил, действительно был недурен на вкус, однако лишь распалил мой голод.

Старуха повернулась и, медленно шаркая, провела нас в гостиную, обставленную в старинном стиле. Очаг, в котором горело несколько поленьев, находился прямо в центре комнаты; дым лениво поднимался к отверстию, зиявшему посреди черных стропил. Серебряные тарелки, красовавшиеся на буфете, были начищены до блеска, однако занавеси на окнах и скатерть на столе посерели от пыли. На жердочке поблизости от огня восседал серый сокол, скосивший на нас свой хищный взгляд. Повсюду: на стульях, на дубовых шкафах, даже на полу — высились груды книг, готовые вот-вот обрушиться. Ни в одном доме, за исключением, разумеется, библиотек, мне не доводилось видеть такого количества книг.

— Вижу, ваш хозяин любит читать, — сказал я.

— Что верно, то верно, — откликнулась старая служанка. — Пойду принесу вам похлебки.

Она зашаркала прочь.

— Мы не отказались бы выпить пива! — крикнул я ей вслед.

Барак меж тем плюхнулся на скамью, покрытую толстой овечьей шкурой и заваленную подушками. Я взял в руки один из увесистых томов в кожаном переплете и, открыв его, удивленно вскинул брови.

— Госпожи боже! Это одна из старинных книг, переписанных монахами. С иллюстрациями, сделанными вручную.

Я пролистал несколько страниц. Передо мной и в самом деле была старинная копия «Истории» Вида, переписанная каллиграфическим почерком и снабженная восхитительными иллюстрациями.

— А я думал, все монастырские книги оказались в кострах, — протянул Барак. — Этот ваш Ренн напрасно держит их на виду. Так можно навлечь на свою голову крупные неприятности.

— Да, ему следует быть осторожнее, — согласился я, опуская книгу на место. — Итак, мы с вами выяснили, что брат Ренн не относится к числу сторонников реформы. И держит у себя домоправительницу, которая явно пренебрегает своими обязанностями, — добавил я, закашлявшись от пыли.

— Да, старушенция не слишком утруждает себя уборкой, — заявил Барак, удобно устраиваясь на подушках. — Но как знать, может, она не просто служанка. Если это так, Ренн обладает довольно странным вкусом.

Я опустился в кресло и вытянул усталые ноги. Глаза мои закрывались сами собой. Но тут в комнату вошла домоправительница с подносом, на котором стояли две дымящиеся тарелки с похлебкой и две кружки пива. Мы с Бараком с пылом набросились на еду. Гороховая похлебка оказалась пресной и невкусной, но тем не менее нам удалось наконец утолить голод. Насытившись, Барак вновь развалился на скамье и закрыл глаза. Я уже хотел растолкать его, ибо спать в гостиной чужого дома было верхом неучтивости. Однако у Барака был такой утомленный вид, что я отказался от своего намерения. В комнате было тепло и уютно, огонь тихонько потрескивал, уличный шум почти не проникал сквозь застекленные окна. Веки мои налились неодолимой тяжестью, рука вновь потянулась к карману, нащупав печать архиепископа Кранмера. Мысленно я унесся на две недели назад, к самому началу той цепи событий, что привели меня в Йорк.

В последний год на долю мою выпало множество бед и неприятностей. После падения Томаса Кромвеля водить знакомство с бывшими его сторонниками стало небезопасно; именно поэтому многие клиенты сочли за благо отказаться от моих услуг. К тому же я нарушил давнюю традицию, ибо, представляя интересы лондонского Городского совета, выступил в суде против своего собрата по корпорации. Стивен Билкнэп по праву заслужил звание величайшего мошенника из всех, кого когда-либо носила земля, тем не менее многие законники сочли подобное нарушение сословной солидарности недопустимым и более не желали со мной сотрудничать. Положение усугублялось тем, что Билкнэп имел весьма влиятельного покровителя. За его спиной стоял сам сэр Ричард Рич, глава Палаты перераспределения монастырского имущества.

В начале сентября я получил известие о смерти отца. Несколько дней спустя, пребывая в состоянии самой глубокой печали и мучаясь сознанием собственной вины, я вошел в свою контору и встретил обеспокоенный взгляд Барака.

— Сэр, мне надо безотлагательно с вами поговорить.

Джек многозначительно посмотрел на моего клерка Скелли, который, посверкивая очками, сосредоточенно переписывал бумаги. Барак кивнул в сторону моего кабинета. Войдя туда вслед за ним, я плотно закрыл дверь.

— С утра пораньше сюда приходил посыльный, — взволнованным шепотом сообщил Барак. — Из дворца Ламбет. Архиепископ Кранмер желает вас увидеть. Сегодня, в восемь часов вечера.

— А я-то надеялся, что сильные мира сего более никогда не заинтересуются моей скромной персоной, — вздохнул я, тяжело опускаясь в кресло.

Беспокойство Барака передалось мне в полной мере. Ни для кого не являлось секретом, что прежде мы оба работали на Кромвеля и ныне не испытывали недостатка в могущественных врагах.

— Как вы полагаете, какими последствиями чревато подобное приглашение? — обратился я к Бараку. — Возможно, до вас дошли какие-нибудь слухи?

Мне было известно, что помощник мой по-прежнему поддерживает связь со многими придворными осведомителями.