Сова по имени Уэсли - [44]

– Слушай, Уэсли, – вздохнула я, – когда я брала тебя к себе, я как-то не рассчитывала на то, что никогда больше не смогу поменять прическу.

Но в дикой природе его партнерша не заявилась бы ни с того ни с сего в гнездо с новой потрясающей укладкой перьев. Помимо прочего, я и сама-то не особо хотела менять прическу. Что ж, кажется, «Аэроспейс Корпорейшн» придется принять меня такой, какая я есть.

Уэсли были абсолютно до лампочки такие существенные перемены, как переезд в Хантингтон-Бич. Но все, что было рядом со мной или тем паче на мне, волновало его крайне сильно. Однажды та же самая ситуация повторилась, когда я зашла в комнату в солнечных очках, а потом еще раз, когда я забыла, что на мне бейсболка. Тот день почти целиком ушел у меня на разбор шкафа, и оставалась еще почти неделя на то, чтобы исследовать окрестности. В один из тех дней мама ближе к вечеру предложила проехаться с ней по тихоокеанскому шоссе. Проехав всего пару миль, я заметила знак, гласивший: «Водно-болотные угодья экологического заповедника Болза-Чика».

– Что это? – спросила я.

– Заповедная зона с пешими и велосипедными тропами. Их территорию долго пытались отобрать, но не вышло. Теперь здесь живут многие исчезающие виды птиц. Почти все остальные места такого рода вырубили, разровняли и закатали в асфальт.

– Давай остановимся и сходим туда? – предложила я.

Мы заехали на небольшую парковку, на которой стоял большой знак со списком всех птиц, обитающих в заповеднике. Первыми я заметила цапель – потрясающих водных птиц, тонких, изящных и высоких. Большие голубые цапли были ростом почти с меня – около пяти футов, большие белые были чуть ниже. Некоторые из них мирно спали стоя, подняв одну ногу, остальные бродили по мелководью длинными плавными шагами. Периодически то одна, то другая останавливалась, замирала на пару секунд, а затем пронзала клювом поверхность воды, выуживая оттуда свою блестящую серебристую добычу.

Вдоль одного из мостиков выстроились фотографы, делая снимки на фоне розового закатного неба, которое постепенно становилось багрово-красным и отражалось в воде. Зрелище было волшебным.

– Хочу ездить сюда как можно чаще, – сказала я маме. – Буду брать велосипед – тут недалеко.

Когда я добралась до дома, меня поприветствовал чириканьем Уэсли.

– Знаешь, я сегодня видела целые тысячи птиц, – поделилась я с ним. – Они охотятся так же, как и ты, но в остальном они совсем другие. Они – водные птицы, идеально приспособившиеся к жизни у моря.

На следующий день, когда я наводила порядок в комнате, Уэсли вдруг стал околачиваться у двери и проситься наружу. У него был специальный звук, который он издавал, буравя взглядом дверную щель. Уэсли частенько так делал, когда мы жили у Вэнди, и немедленно несся в ванную, стоило мне открыть.

– Уэсли, ты ведь даже не знаешь, где тут ванная, – заметила я и продолжила уборку.

Уэсли встал прямо перед дверью, нетерпеливо подняв лапу в ожидании.

– Ладно, хорошо, – вздохнула я. – Сейчас открою.

Признаться, мне было интересно, куда он пойдет.

Уэсли пронесся по коридору своим смешным, неуклюжим галопом и безо всяких колебаний вбежал прямо в ванную. Откуда он узнал? А-а. Он наверняка слышал, как я мою там руки, и по звуку воды определил местонахождение ванной. Совы ориентируются по звукам, я вечно про это забывала.

Уэсли прекрасно слышал даже те звуки, которые мне были физически недоступны, и иногда пугал меня тем, что некоторое время смотрел неотрывно в одну точку на стене, шипя и даже угрожая. Когда я подходила и прижимала ухо к стене в этом месте, то улавливала едва различимый шорох – возможно, мышь или какой-нибудь жук прокладывали себе путь через простенок. Однажды Уэсли весь извелся, вращая головой в направлении мусорного ведра и пытаясь снять с себя поводок, чтобы добраться до него. Я перерыла все ведро, пока не нашла маленького жучка, бегущего по куску бумаги и издававшего звук, который так заинтересовал Уэсли.

В другой раз Уэсли атаковал стену, разогнавшись и со всей силы вонзив в нее когти, после чего съехал по ней вниз и издал свой победный клич. Он закрыл крыльями свою «жертву», будто бы убил настоящую мышь, но там ничего не было. Я искала везде – на стене, на полу, у него под лапами. Он же шипел и продолжал вести себя так, будто убил кого-то. Наконец я по одной приподняла его лапы и обнаружила на розовой «ладони» одной из них раздавленного паука. Со смехом я отлепила дохлое насекомое.

– Это твоя добыча? Это ищешь, Уэсли?

– Ди, ДИП-ДИП-ДИП-ДИП, ди-и-дип! – радостно ответил он.

Он услышал паука на стене и напал. Я никогда не уставала поражаться и восхищаться его слуху.

Уэсли тщательно исследовал ванную. У Вэнди душевая располагалась за раздвижными дверцами, доходящими до самого потолка, здесь же стояла ванна, закрытая занавеской. Последняя его крайне заинтересовала – он залезал под нее и за нее, как ребенок, играющий в прятки. Потом он решил, что пространство между самой ванной и занавеской идеально подойдет для гнезда, и издал свой оглушительный брачный зов. Я помнила о задании доктора Пэнфилда, но в контексте нормальной, обычной жизни оно казалось странноватым. В любом случае, я решила дождаться, пока мамы не будет дома.