Сотворение мира: Российская армия на Кавказе и Балканах глазами военного корреспондента - [9]

Но при этом отчаянном прорыве погиб не только командир бригады, но и почти весь штаб. Контуженный в бою на вокзале заместитель командира по воспитательной работе подполковник Валерий Конопацкий вышел из окружения самостоятельно через неделю. Еще 175 человек, потеряв только 10 солдат и офицеров убитыми, привел в расположение своих войск начальник штаба одного из батальонов капитан Н. (он просил меня не называть его фамилию в печати, опасаясь мести со стороны чеченцев его семье. — В.Л.) Один из экипажей БМП, зажатый на мосту через Сунжу с двух сторон ополченцами, бросил свою машину, ломая перила, с трехметровой высоты в воду.

Бронемашина, как ни странно, не утонула. Она выплыла на окраине города, и экипаж тоже добрался к своим. Но от бригады на сегодняшний день собрали всего только роту.

Их не учили воевать в городах, но дело, конечно, не в этом. Лейтенант Лабзенко видит причину неудачи своей бригады в том, что их не учили воевать в городах, что огромное количество бронетехники, безграмотно загнанное без прикрытия в уличную тесноту, не было защищено пехотой. Воинами внутренних войск, десантниками, мотострелками — кем угодно, кто мог бы чистить прилегающие дома от снайперов и гранатометчиков и не давать им возможности вернуться на старые позиции. «Без соседа справа и слева, без надежно прикрытого тыла ты в любом бою предан и убит, — сказал мне лейтенант, — Это азбучная истина. Не знаю, почему о ней не помнят наши начальники».

И еще он говорил мне об отсутствии элементарного взаимодействия между различными подразделениями, их командирами и подчиненными. Без четкого управления любое подразделение обречено, напоминал он мне прописные правила, которые втолковывают на кафедрах тактики даже в гражданских вузах.

А один из знакомых генералов, заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом, сказал в сердцах:

— Мы всегда будем бездарно терять сотни и тысячи своих людей, совершать одни и те же трагические ошибки, если генералами, боевыми операциями, армией, наконец, будут командовать бывшие председатели колхозов. Они судят о военном искусстве по старому учебнику истории партии, требуют от нас в первую очередь брать телефонные и телеграфные станции, вокзалы, мосты и зимние дворцы. Да еще и не забывать о социалистических обязательствах — выполнять боевые задачи к определенным датам — хоть к Новому году, хоть без выстрела, но к 5 января.

Армии у нас уже давно нет, говорил мне генерал. Есть разбитая чашка, части которой никак не сложить, тем более что многих черепков давно не хватает. Из нее долго еще не напиться. А мы еще на что-то надеемся, что- то от нее требуем.

…А собранную по человечку — по офицеру, солдату неполную роту бывшей 131-й мотострелковой бригады не отвели на отдых, на психологическую реабилитацию в Майкоп, к семьям. Оставшихся в живых помыли в полевой бане, переодели в новые бушлаты и штаны, выдали им рождественские, двадцатидолларовые подарки от «Менатепа», которые сейчас ящиками, самолет за самолетом везут в Моздок Ил-76, принадлежащие МЧС, и начали переписывать, составлять списки для наград и отправки похоронок.

Лейтенант Лабзенко сказал мне, что им пообещали одно из двух: или оставят охранять северный аэродром Грозного, или опять пошлют в бой, мстить чеченцам за погибших товарищей. Он лично готов к любому повороту событий.

В городе у Александра живет на частной квартире жена и маленькая дочка. Лейтенанту Лабзенко очень повезло: он заплатил за жилье за год вперед по 50 тысяч в месяц, и теперь их никто без него не выбросит на улицу до срока. А его бесквартирные товарищи платят сейчас уже по 100-150 тысяч, и что будет с семьями погибших, никто не знает.

За участие в боевых действиях на территории Чечни Генеральный штаб распорядился платить офицерам и солдатам по два месячных оклада. Лабзенко получает сейчас вместе с пайком 340 тысяч. Наводчик его ЗСУ «Тунгуска» рядовой Алексей Аверин, который тоже, на счастье, выбрался из того адского новогоднего котла живым и невредимым, — 10 тысяч рублей.

Но это, конечно, не цена их жизней, а цена государственного отношения к брошенным в бой на расстрел и забытым под смертельным огнем.

Грозный — Моздок.

Балканский дневник

Июньский марш-бросок двухсот российских десантников из Боснии на главный Косовский аэродром Слатину стал одной из самых больших сенсаций 1999 года. Некоторые политики назвали его авантюрой, поставившей мир на грань новой войны. Другие увидели в нем попытку России напомнить ведущим государствам планеты, что они рано списали ее из исторического процесса — ни один серьезный вопрос на Земле не может решаться без участия Москвы. Тем более такой, как проведение миротворческой операции на Балканах.

А третьи назвали ту июньскую ночь — новым триумфом российской армии, которая еще и еще раз доказала всем сомневающимся: нет таких задач, которые не смогли бы решить наши солдаты и офицеры. Об этом должны знать и на Потомаке, и на Одере, на Сене и Темзе, да и в других столицах мира.

После того марш-броска передовые отряды миротворческих сил России — чуть больше 700 солдат и офицеров, переброшенных по воздуху из Пскова, Рязани и Иванова на приштинский аэродром Слатина, начали занимать свои места в американской, немецкой и французской зонах ответственности. Основные силы наших «голубых касок» — около трех тысяч человек, а также боевая и вспомогательная техника, транспортные вертолеты и вертолеты огневой поддержки, строительные и хозяйственные материалы, прочее армейское имущество прибыли в Ко — сово чуть позже морем и железной дорогой. Через греческие порты Салоники и Катерини, югославскую станцию Лесковац.