Сотворение брони - [99]
Час остался до конца дневной смены, когда бригада Колтуна завершила сборку, подготовила корпус к сдаче мастеру ОТК. Но контролера минут сорок искали по бронекорпусному цеху, а оказался он в башенном — лясы точил в курилке.
— Тоже мне продукция — один корпус! — огрызался он, принимая работу.
Наблюдая эту наводящую на невеселые размышления сценку, Игорь подумал: не попроситься ли ему контрольным мастером на окончательную сборку?
И в самолете с Малышевым, и в этот день в цехе он уже не раз задавал себе вопрос: куда приложить свои силы? Проще было бы выбрать место, если б Уралмаш имел полное танковое производство: Игорь испытывал бы танки, учил бы молодых механиков, готовя себе смену к тому моменту, когда его вызовут на испытания первых уральских «тридцатьчетверок». А здесь, где все завершается на корпусах, — что он может делать здесь?..
На Южном заводе механики-испытатели не отсиживались в ожидании, когда новая модель будет собрана и готовенькой попадет к ним. Михаил Ильич Кошкин приглашал механиков на совещания в КБ, вовлекал их в конкурсы на решение тех или иных конструкторских задач, и нередко предложения испытателей принимались главным конструктором. А выпадет свободный от выездов день, неделя — и механики подменяют в экспериментальном цехе заболевших слесарей, мастеров, а чаще, что больше всего одобрял Михаил Ильич, — людей на контроле, на передаче готовых танков военпредам.
Контрольный мастер… Нет, только контролировать, посматривать со стороны, — это ему не подходит. Вот если б разрешили совместить работу контрольного мастера и производственного… Разве не отвечает второй за безупречное качество сборки? А почему не принимать работу у своих подчиненных, и не только окончательную, как сейчас контролер, но и промежуточную, пооперационную, да отдельно у газорезчиков, сварщиков, слесарей. При такой организации и ответственность за качество вырастет. Этими мыслями Игорь поделился с Колтуном, когда вместе уходили с участка.
— Как считаешь, пойдет такое дело?
— Я — за. Думаю, и Федоров поддержал бы…
— Почему «бы»? — Игорь знал, что Анатолий Федоров, которого помнил еще совсем молодым пареньком, — теперь начальник сборочного цеха, хотя самого его пока не видел. — Заболел, что ли?
— Хуже…
И Колтун поведал историю, поначалу показавшуюся Игорю неправдоподобной.
В отсутствие Малышева на завод приехал начальник главка наркомата. Вознамерившись «подхлестнуть отстающие звенья», явился к Федорову в полночь самых скверных суток.
— При мне дело было, — рассказывал. Колтун. — Спрашивает он Анатолия: «Сколько корпусов отправил заказчику? Сколько в заделе на завтра?» Видит же — на предварительной сборке и сварочном участке всего три корпуса, да и те не скомплектованные до конца металлом, а все равно ругается: «Если на следующие сутки график сорвешь, Федоров, кротом будешь землю рыть». Сказал и сделал: назавтра у нас на глазах отправил Анатолия землю копать на торфоразработках…
— Сегодня же расскажу Малышеву! — возмутился Игорь. — Велел вечером явиться, сказать о впечатлениях. Вот я и скажу… Живо пропишет тому за самоуправство!
— Да тут уже без тебя разбираются. Директор, говорят, в обком обратился. Обещают вроде вернуть нашего Анатолия.
Некоторое время шагали молча.
— Я же хотел идти к бате, — напомнил Игорь. — Третий час, понимаешь, хожу-брожу, а его так и не поймаю. Неуловимый старикан…
— Вон там Влас Никитич. — Колтун показал на фанерную будку мастера. И глухо добавил: — Не спрашивай его только о Борисе и Гене… На той неделе похоронку получил — одну на двоих. Сгорели в танке оба твоих двоюродных братана…
…В марте токарь Николай Васильевич Иванов на этой же детали с трудом выполнял одну норму. В следующие месяцы производительность выросла незначительно. Война подхлестнула токаря. Он усовершенствовал резцы — один из них приспособил для нескольких переходов, вносил изменения не только в заточку, но и в конфигурацию. И результатом был рекорд 25 июня. Вместо прежних 15—20 деталей Иванов дал за смену 60. За июль он выполнил программу на 250 процентов. За август — 280.
8 сентября вечером Николай Васильевич попросил старшего мастера приготовить ему на следующий день как можно больше деталей. 9 сентября Иванов пришел в цех задолго до гудка. Накануне он приготовил инструмент, заточил его по своему методу.
Без торопливости и суеты работал токарь, но результат оказался небывалым: за 8 часов Иванов выполнил норму на 1040 процентов. Через три дня снова дал за смену 10 норм.
Установив рекорд, Николай Васильевич попросил мастера Трефилова увеличить норму выработки на его детали.
За тяжелое машиностроение, 17 сентября 1941 года.
В течение четырех последних месяцев 1941 года в Поволжье и особенно на Урале на основе перемещенных и некоторых вновь созданных предприятий были развернуты 8 танковых, 6 корпусных и 3 дизельных завода. На базе Челябинского тракторного завода вырос мощный танкостроительный комбинат. На «заводе заводов» Уралмаше, где раньше создавались главным образом уникальные крупногабаритные машины, началось серийное производство корпусов и башен для тяжелых танков КВ. Группа заводов во главе со Сталинградским тракторным образовала важную комплексную базу танкостроения в Поволжье. Одновременно было решено создать на Урале новую производственную базу для дизелестроения…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Ковинька — один из старейших писателей-юмористов Украины. В своем творчестве А. Ковинька продолжает традиции замечательного украинского сатирика Остапа Вишни. Главная тема повестей и рассказов писателя — украинское село в дореволюционном прошлом и настоящем. Автор широко пользуется богатым народным юмором, то доброжелательным и снисходительным, то лукавым, то насмешливым, то беспощадно злым, уничтожающим своей иронией. Его живое и веселое слово бичует прежде всего тех, кто мешает жить и работать, — нерадивых хозяйственников, расхитителей, бюрократов, лодырей и хапуг, а также религиозные суеверия и невежество. Высмеивая недостатки, встречающиеся в быту, А. Ковинька с доброй улыбкой пишет о положительных явлениях в нашей действительности, о хороших советских людях.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.