Сотрудник абвера. Вдова. Архив царского профессора - [47]

— Не спешите с выводами, товарищ Нольман. Лавров не числится как агент и агентурной работы не ведет. На связь не выходил ни разу.

— Но у него и не было этой связи, товарищ комиссар. Я приказал ему внедриться в абвер, и он это сделал!

— А если нет? Если он работает на абвер?

— Лавров надежный офицер. Готов поручиться за него головой!

— Не стоит вот так запросто ставить свою голову, старший майор.

— Владимир Иванович, у Лаврова может быть весьма важная для нас информация.

— Пока контакты с Лавровым я запрещаю, старший майор. Вы меня слышали, товарищ Нольман?

— Слышал, товарищ комиссар государственной безопасности.

— Лавров знает Кравцова! Конечно, над внешностью Кравцова потрудились. Но Лавров был его подчиненным! И он его узнает!

Нольман ответил:

— Это если они встретятся!

— Кравцов-Нечипоренко личность уже известная. Он его на любой афише сможет увидеть!

— Не думаю, что Лавров опознает Кравцова по афишке. А в рестораны и клубы, где поет Нечипоренко он не ходит. Товарищ комиссар, я прошу дать мне возможность прощупать Лаврова.

Максимов задумался.

— По инструкции, — наконец сказал он, — в такой ситуации мы должны обезопасить нашего агента и ликвидировать Лаврова. Вы же знаете это, товарищ Нольман.

— Да. Потому и предлагаю действовать.

— Но не ликвидировать объект, а войти с ним в контакт?

— Не войти в контакт. Немного прощупать его. Операция по барону фон Рунсдорфу ведь доверена мне и моей группе.

— Но Лавров, если он в Харькове, не имеет отношения к этой операции.

— А если это связано, Владимир Иванович?

— Любите вы всё усложнять, Иван Артурович.

— Так я могу работать по Лаврову?

— Да. Но соблюдая осторожность…

* * *

Харьков. Квартира барона фон Рунсдорфа.

14 июня, 1942 год.

Лимоненко Владислав Антонович оказался настоящей находкой для Рунсдорфа. Он стал продвигать поиски вперед небывалыми темпами.

— Вот что я смог найти, господин барон, — архивариус показал Рунсдорфу пожелтевший лист бумаги.

— Что это?

— Заявка товарища Бекаури.

— Заявка?

— Дело в том, что в 1920 году Бекаури посетил Харьков. Еще шла гражданская война. И Бекаури потребовалось отыскать имущество из квартиры профессора Пильчикова.

— Имущество?

— Дело в том, что большая квартира, которую при жизни занимал профессор Пильчиков, была сдана другому нанимателю. А имущество покойного профессора и его бумаги были перевезены на склад технологического института.

— И что?

— Бекаури прибыл с постановлением Совнаркома для отыскания важной вещи, здесь не сказано какой.

— Он искал архив своего профессора! — вскричал Рунсдорф.

— В заявке сказано, что Бекаури было нужно именно имущество профессора. К сожалению перечень был на другом листе, который не сохранился.

— Бекаури не хотел никому говорить про бумаги, господин Лимоненко. Зачем ему это? Он желал тайно завладеть документами. И вы принесли мне плохую весть.

— Плохую? — не понял Лимоненко.

— Бекаури мог тогда забрать с собой все важные документы. Где вы обнаружили этот документ?

— В хозяйственном архиве. Но в книге записей нет сведений о выдаче Бекаури требуемого имущества. Перед вами только запрос, герр барон. И по этому запросу имущество выдавалось тому, кто представил документ! Но записи о выдаче нет! Есть лишь запрос. А это значит, что Бекаури мог и не получить того что хотел.

— Однако он именно в 1920 году сделал свой прибор!

— Я не все знаю, господин барон. Но могу предположить, что Бекаури и сам мог быть автором прибора. Он был одним из лучших учеников Пильчикова.

— Возможно, вы правы, господин Лимоненко. Продолжайте ваши поиски! Если вам нужен помощник то мой адъютант к вашим услугам, Владислав Антонович! Ваша семья хорошо обеспечена?

— Благодарю вас, господин барон. Вы слишком щедры.

— Вы хорошо работаете, господин Лимоненко…

* * *

Барон фон Рунсдорф спросил лейтенанта Рикслера:

— Как вы думаете, Ганс, Лимоненко умный человек?

— Да, герр барон. Такого специалиста поискать. Он прирожденный архивист.

— Жаль.

— Вам жаль, господин барон? — не понял Рикслер.

— Да, — ответил Рунсдорф.

— Но почему? Вы сами искали умного помощника!

— И я думаю, что он умен! И в этом его беда, Ганс. После того как мы сделаем дело его придется устранить.

— Зачем? Он помогает добровольно.

— Но он узнал слишком много о нашей работе.

— Но его можно предупредить, чтобы держал язык за зубами.

— Ганс! Я должен докладывать рейхсфюреру обо всех подробностях дела. И в отчете я упомяну Лимоненко. После этого поступит приказ его ликвидировать. И приказ этот поступит не мне. А местному начальнику гестапо.

— А если не сообщать рейхсфюреру? — робко спросил Рикслер.

— Ты в своем уме, Ганс?

— Но я не понимаю, зачем устранять такого специалиста. Разве нет иного выбора?

— Только взять его в мой штат в Аненербе. Но он русский, Ганс.

— Однако можно доказать его эффективность, господин барон. А Лимоненко очень эффективен. Смею вас уверить.

— Хорошо. Я стану думать, как помочь ему и его семье. Но я протяну ему руку только в одном случае, Ганс. Если он поможет мне найти архив Пильчикова!

— А что он сказал вам сегодня, господин барон? Что за бумагу он нашел?

— Записка инженера Бекаури. Зарегистрирована в 1920 году в хозяйственном отделе местной управы. Я так и не запомнил названия этого варварского учреждения советов. Но дело не в названии. Бекаури — ученик Пильчикова. И искал он здесь его документы. Иными словами архив своего учителя. И, судя по тем же хозяйственным документам, он архива не обнаружил.