Сотрудник абвера. Вдова. Архив царского профессора - [44]

— Я пью кофе с молоком, а барон пьет черный.

— И что?

— Я попросила молока. И адъютант барона любезно согласился выполнить мой каприз. Он вышел из квартиры. Я отправилась в кабинет и сделала снимки, Мой фотоаппарат всегда при мне. Он очень маленький.

Вильке не мог поверить.

— Фрау Марта. Это или гениально. Или очень глупо.

— Иногда грань между гениальностью и глупостью не так велика, Фридрих. Но зато теперь, возможно, вы узнаете цель пребывания здесь барона фон Рунсдорфа.

— Вы ведь не имели возможности познакомиться с документами, фрау Марта?

— Только поверхностно. И мне повезло, что лейтенант как раз работал с бумагами, когда я нанесла визит. Кстати провести его не составило труда.

— Он ничего не заметил?

— Нет. Он принес молока и угостил меня. Мы мило поболтали, а затем я ушла. Обещала быть снова, когда меня сможет принять сам барон фон Рунсдорф.

— Рунсдорф не примет вас на работу, фрау Марта. За это могу поручиться. Он никогда не доверится женщине. Ему нужен стенографист мужчина.

— Я это хорошо знаю, Фридрих. Но дело я сделала, и никто не узнает что документы у вас.

— Но есть проблема. Как все это проявить? Если я отдам в нашу лабораторию при СД, то об этом узнает как минимум два человека. И тогда может стать вопрос — откуда у меня документы со стола барона фон Рунсдорфа?

— Но это можно сделать тайно?

— Тот, кто будет делать, увидит то, что на снимках! А сотрудник лаборатории не мой человек. Это человек начальника гестапо оберштурмбаннфюрера Клейнера. А этот начальник терпеть меня не может.

— Тогда вам следует найти того, кто это сделает для вас тайно.

— Легко сказать, фрау Марта!

— Я уверена, что вы справитесь. Но у меня еще вопрос.

— Да.

— Вы не приставили слежки к группе Лаврова? Я ведь просила вас этого не делать.

— Нет. Не приставил.

— Вы лжете, Фридрих! Слежка есть!

— Но это весьма опытный агент. Его никто не мог заметить!

— Я не говорила, что его заметили. Я просто предположила такой шаг с вашей стороны и не ошиблась, Фридрих. Снимите слежку. Этого сейчас не нужно!

— Но мне нужны сведения о действиях группы Лаврова. Мало ли как поведут себя эти агенты. Они могут связаться и с красными! Они должны работать под колпаком.

— Они и так под колпаком, Фридрих! Но Лавров опытный контрразведчик! Он может заметить слежку. А это плохо!

— Хорошо! — согласился Вильке. — Я сделаю, как вы скажете. Слежки больше не будет.

— А люди Борзенко?

— Я лично предупредил начальника вспомогательной полиции Федора Борзенко — Лаврова и его группу не трогать.

— Но выполнил ли он этот приказ?

— Я скажу ему еще раз, фрау Марта.

— Сделайте одолжение, Фридрих. Это и в ваших собственных интересах…

* * *

Харьков. Улица Короленко.

Группа Лаврова.

1 июня, 1942 год.

Ольга Дроздова вернулась домой раньше. Ей нужно было говорить с Лавровым без Шигаренко.

— Вы здесь Роман? Это хорошо!

— Что-то случилось, Ольга? Что такое?

— Я пришла раньше. Хотела застать вас одного.

— Вы справились с работой?

— Я сделала даже больше. Я поняла, зачем Шигаренко провалил нашу группу!

— Что?

— Он сделал это совсем не по глупости, как могло показаться. Шигаренко знает больше, чем говорит.

— Он не производит впечатления умного человека. Ольга.

— Вот именно. Что вы про него знаете?

— То, что было в его деле в Брайтенфурт. И что его не слишком ценят в разведшколе.

— Именно. Такое впечатление о нем создали для нас.

— А вы хотите сказать, что это не так?

— Не просто хочу. Я теперь уверена в этом, Роман! Шигаренко сегодня встречался с девушкой из команды связисток.

— Какой еще девушкой? Я ведь отдал приказ…

— Он не ведет любовной интрижки. С этим у него все в порядке, Роман. Они встретились как будто случайно.

— Но вам это откуда известно, Ольга? У вас не было задания следить за Шигаренко! Это возмутительно!

— Сама решила проявить инициативу, Роман.

— А что заставило вас это сделать, Ольга?

— Ночью я слышала, как Шигаренко бормотал по-немецки.

— Вы были в его комнате?

— Мне не спалось. Я решила приготовить чай. И услышала бормотание. Я зашла к нему. Вы в это время спали. И он говорил во сне по-немецки. И на хорошем немецком языке.

— Что он говорил?

— Бессвязные речи, отношения к делу это не имеет, но он говорил по-немецки! И без всякого акцента. Но и это не все.

— А что еще?

Ольга показала ему свой белый платок со следом краски.

— Это грязь на платке, Ольга. И что это значит?

— Это след от синяка на шее у Шигаренко. Вы меня понимаете?

Лавров внимательно рассмотрел платок.

— Краска?

— Именно так, Роман. Вся ситуация с нашим арестом была просто запланирована.

— Зачем?

— Этого я не знаю. Но это знает Шигаренко.

— Только нам он не расскажет.

— А мы не станем спрашивать. Будем делать вид, что ничего не произошло, и мы ничего не знаем.

Лавров подумал, что она права. Так будет лучше всего.

— Но мы с вами, Ольга, разве на одной стороне? — спросил Лавров.

— А разве нет?

— Но вы не знаете, кому служу я.

— Вы сотрудник НКГБ, лейтенант Лавров.

— Я сам вам говорил это, но всегда добавлял — бывший сотрудник НКГБ!

— А я думаю, что вы хотите связаться с той стороной, Лавров. И я одобряю это решение!

— С чего вы взяли, Ольга?

— Я понимаю, что вы мне не доверяете, Роман. И это естественно. Но вы не стали сотрудничать с немцами. Это я поняла.