Состязание - [7]

Все, что творилось вокруг было идеальной, но так и ненаписанной антиутопией: оставшаяся верхушка былой власти, что смогла удержаться на своем месте, теперь представляла из себя привилегированную касту с ядерным чемоданчиком, которая не управляла страной, но держала ее под контролем и направляла ее развитие согласно своему четкому, но никому неизвестному, плану. Президент и его цепные псы олигархи отдали улицы под управление бандитов, сами же полностью сосредоточившись только на поддержании территории государства под контролем Новой России. В новостях иногда говорили о присоединении новых земель в южных областях и борьбой с индийцами, но обычным жителям, по большому счету, было плевать, что где-то идет захватническая война. Трудно вообще думать о чем-то, когда едва хватает сил, чтобы сводить концы с концами, отдавая все силы работе, которая кормит тебя ровно так, чтобы ты не сдох и, как можно дольше исполнял свои обязанности.

Третьей силой выступили объединения всех крупных концернов и фирм из прошлых дней. Нефтедобыча, минеральные шахты, любое промышленное производство и фармакология теперь были сосредоточенны в руках разветвленной системы гигантских колоссов, именовавших себя корпорациями. Виктим, частично принадлежащая правительству, или наоборот, заправляла всеми делами в центральном регионе, выполняя роль глашатая и короля в одном лице. Сабком вел разработку месторождений полезных ископаемых в северных морях и за полярным кругом. А Бриг Энтерпрайз управляла землями вдоль всех границ Новой России, на которых, предположительно, конечно же, велись исследования в области генетических мутаций. Все это были домыслы, и, как обстояли дела на самом деле почти никто не знал, но эти три корпорации, фактически, и были реальной властью в стране.

На глаза попался кредитный терминал. Совсем новенький, недавно вмонтированный в еще крепкую стену небольшого здания, украшенного переломанной пополам вывеской, на которой еще можно было разобрать название какого-то косметического салона, от которого уже давно ничего не осталось.

Олег огляделся. Люди вокруг спешили по своим делам. Кто-то сильно кашлял в толпе, громко ругаясь, не выбирая выражений. Одному голосу вторили еще несколько, но все они быстро гасли, растворяясь в нарастающем гуле ветра. Небо над головой затягивали серые тучи. Воздух был сухой, но гроза однозначно должна была собраться, ближе к вечеру, когда стемнеет и город погрузится в темноту.

Вставив трофейную карточку в специальное гнездо, Олег уже готов был просто пойти дальше, даже не позаботившись вытащить ее обратно, как на экране заморгал лицевой счет на двадцать шесть кредитов.

Никаких паролей или кодов, чтобы перевести или потратить их, не требовалось. Это была еще одна подачка властей: так валюта еще сильнее кочевала из рук в руки, благодаря царящему беззаконию и убийствам на улицах. Полицейские редко обращали внимание на творящиеся беспорядки: своя жизнь им была куда дороже, чем закон и новый слоган, появившийся после реформации всех отделов, как нельзя лучше подходил им. «В силе надежда» гласила надпись на касках и номерных жетонах. Выходя на улицу, ты можешь надеяться на силу, но только на свою, потому что никакой другой не существует.

Перекинув кредиты на свою карту, Олег решил, что все произошедшее только к лучшему. Думать по-другому и обрекать себя на очередную глубокую и тоскливую депрессию, было непозволительной роскошью. Особенно сегодня, в день, когда многое должно измениться еще сильнее, чем раньше.

Он шел дальше в толпе, чуть опустив голову и стараясь сгорбиться посильнее, не выделяясь и не привлекая к себе внимания. Людской поток быстро двигался к входу в подземку, огибая то один заблокированный баррикадами перекресток, то другой. На постаментах и кучах больших камней тут и там призывали вступать в народное ополчение, но к зазывалам относились, как к шутам. Кто-то кидал в них мусор, другие смеялись в лицо, не понимая, зачем вообще это нужно и как проявляет себя ополчение, если вообще существует. Рассказывали истории о человеке, которого называли Совой, якобы он лидер подпольного движения за восстановление порядка, но никто толком не мог сказать, откуда появились эти слухи и насколько они реальны.

Олег давно слышал это имя, слышал, что однажды восстание под его знаменами сделает мир лучше, что каждый получит то, о чем давно мечтает… Сказки. Уже родилось целое поколение, которое вряд ли узнает, как жить иначе, чем в драке за кусок гнилой пищи и очереди к питьевой колонке.

Все-таки серые, как тучи над головой, мысли овладели его сознанием. Олег поморщился, качая головой, делая один глубокий вдох за другим.

Через дорогу, по которой изредка проносились бронированные машины, громким ревом сирен и моторов оглашая окрестности, висел огромный рекламный щит. Метров шесть в длину и два с половиной в высотку. Четыре человека на нем, две женщины и двое мужчин, с различным оружием в руках смотрели на прохожих, на фоне одной единственной надписи.

Состязание.

Брюнетка с густыми мелкими кудряшками, перемазанная тушью и помадой сжимала арбалет, заряженный длинным болтом, вопреки логике с укрепленным на конце шестигранным наконечником, как у стрелы. Ее тело обтягивал черный латексный корсет и красная рубашка под ним. Высокие сапоги на платформе переходили в лосины с продолговатыми дырами на бедрах. Вторая девушка не была столь эффектной: русые волосы, собранные в пучок, камуфляжный комбинезон и снайперская винтовка в руках. Ее лицо ничем не запоминалось, кроме огромных и ярких голубых глаз, с издевкой смотрящих с плаката. Оба мужчины были одеты в костюмы с белыми сорочками и отглаженными стрелками на брюках. Бабочка на шее одного и порванный галстук на шее другого. Два меча и огромный топор-полумесяц. Фотография была сделана в ботаническом саду: повсюду торчали широкие мясистые листья, поражающие своим чистым зеленым цветом.