Сословные условности - [5]

Выйдя на ресепшен, Наташа обвела взглядом зал и замерла. Она очень любила это помещение и гордилась им. Здесь при её непосредственном участии удалось создать атмосферу не какой-нибудь затрапезной трёшки, коей по большому счёту и являлся их отель, хоть и лучший из семейных на побережье, а практически самого что ни на есть «Мариотта», никак не меньше. Наташа очень старалась, чтобы входящим в отель, уже не хотелось из него выходить. Хотелось плюхнуться в мягкие кожаные кресла в прохладном полумраке и лениться, лениться и ещё раз лениться, как и положено заправским отдыхающим. Однако нынче на ресепшен никаким «Мариоттом» и не пахло, пахло по меньшей мере международной напряжённостью и озабоченностью, а ещё вот этим, уже чисто родным российским «как бы чего не вышло». Сначала Наташе в глаза бросились застывшие в онемении начальник охраны и дежурный охранник, потом большие практически круглые глаза дежурной администраторши, которая улыбалась так, что, улыбка её, казалось, удивительным образом выпрыгнула из-под маски и норовила порвать бедной девушке щёки.

«Неужто сам Путин пожаловал»? – пронеслось в голове у Наташи. Она проследила за направлением взглядов всей честной компании и обнаружила в центре зала женщину, разглядывающую установленную там скульптуру Даши Намдакова. Этой скульптурой невероятно гордился один из владельцев отеля, она, по его мнению, придавала респектабельности заведению. В этом вопросе Наташа была с владельцем солидарна, ей и самой нравился Намдаков, и именно Наташа своими советами помогла дизайнеру определить место, где эта скульптура будет смотреться лучше всего. Однако женщина, разглядывающая творение Намдакова, только одним своим присутствием сводила на нет всю с таким трудом достигнутую респектабельность местного как бы «Мариотта». Практически, как если бы Английская королева Виктория вдруг посетила районный краеведческий музей города Урюпинска. Как бы ни гордились жители этого славного города своим музеем, на Букингемский дворец он наверняка не тянет. Женщина, посетившая отель, хотя бы в силу своего возраста, конечно, выглядела не совсем как королева, но вполне могла бы оказаться членом королевской семьи или первой леди какого-нибудь европейского государства. Высокая, статная, дорого и со вкусом одетая, классно подстриженная яркая блондинка, она гармонично смотрелась разве что рядом со скульптурой Намдакова. Трудно было её представить среди орущих детей и недовольных бабцов во впивающихся в задницу миниатюрных шортиках. Кроме того, на посетительнице отсутствовала маска, несмотря на строжайшее указание на дверях отеля, что свидетельствовало о принадлежности женщины к тому самому «высшему обществу» в кавычках, которое плевать хотело на всякие там указания и регулярно являло себя простым смертным по телевизору безо всяких там масок. Мол, их на Олимпе никакая зараза не берёт. Немудрено, что у начальника охраны язык не повернулся потребовать у столь выдающейся дамочки соблюдения масочного режима. Вон, вытянулся по стойке смирно, того и гляди, рапортовать начнёт, что на объекте без нарушений.

«Только президентский люкс и то…», – подумала Наташа, натягивая свою приспущенную маску на нос и направляясь к женщине. Она лихорадочно соображала, как убедить владельцев пожертвовать этим самым люксом, который был закреплён только за ними.

Женщина обернулась, увидела Наташу и рассмеялась.

– Китаёза! Как же я по тебе соскучилась, – воскликнула она, распахивая объятья навстречу Наташе. На Наташу пахнуло невероятным запахом явно очень дорогих духов.

Наташа замерла и разинула рот. Китаёзой её звали только в школе. Она впилась глазами в лицо шикарной незнакомки. Это прекрасное лицо неуловимо напоминало ей что-то давно знакомое, практически родное. Не может быть, чтобы это была Ирка Медведева, поэтому Наташа на всякий случай осторожно спросила:

– Ведмедь, это ты, что ли?

– Ясен пень! – ответила великосветская красавица, обняла Наташу и от души расцеловала её в обе щёки, наплевав на Наташину дурацкую маску и собственную губную помаду.

Наташа вспомнила, как в американских фильмах одноклассницы, долго не видевшие друг друга, при встрече начинают визжать и подпрыгивать. Визжать и подпрыгивать Наташе совсем не хотелось, ей хотелось плакать, поэтому она уткнулась носом куда-то в грудь своей любимой и единственной подруги и отчаянно заревела. Как же ей было плохо всё это время без Ирки Медведевой, которая сразу после окончания института чудесным образом выиграла пресловутую Гринкарту и свалила в далёкую Америку. Наташа часто вспоминала своего Ведмедя и каждый раз в эти моменты мурлыкала себе под нос нечто вроде: «Америка, Америка, прекрасная Америка»! Так Ведмедь и потерялся в американских просторах.

– Ну, ты чего? Не плачь, Китаёза, теперь всё будет хорошо. Я же с тобой, – Ведмедь гладила Наташу по спине, а той было никак не остановиться. Слёзы душили её и вместе с тушью для ресниц и помадой, оставшейся на щеках после Иркиных поцелуев, пачкали дорогую блузку подруги. – Где тут у вас лобби-бар?

– У нас нету, – Наташа шмыгнула носом.