Соска - [37]
Ну и конечно, память людей. Невозможно изъять, закрасить, вырвать? Можно заплатить. Можно попросить: новое реалити-шоу, хотите поучаствовать? Только не подведите, пожалуйста! Еще есть шантаж, угрозы, принужденная изоляция. Старые проверенные способы. А когда речь идет всего лишь о маленьком мальчике, все гораздо проще: он еще не успел много наследить.
Когда все, что можно подчистить, подчищено, а участники готовы, назначить решающий день. Папе мальчика дать сильнодействующего снотворного. Пока он спит, организованно, профессиональной командой, вынести по списку все предметы, напоминающие о мальчике, а самого мальчика отвезти в заранее приготовленное место. Где ты сейчас, Велик? Отзовись!
Вот, кажется, и все.
Секрет. Степан вдруг вспомнил, что у сына был «секрет».
Сын устроил тайник в стене за дверью. Отклеил уголок обоев, а там над плинтусом углубление, оно для розетки предназначалось Большое — с кирпич величиной. Они с Тамарой вида не подавали, что знают, все ждали, пока там действительно что-то такое «секретное» появится. Например, фотографии нехорошие. Но до сих пор самая нехорошая фотография, которую Велик в свой секрет спрятал, был Зидан, забивающий гол. Нога футболиста отставлена далеко назад, в порыве тела чувствуется пробивная мощь — ее заставили застыть в самый важный момент.
Степан присел на корточки, помедлил, затем отлепил край обойной бумаги.
О секрете не знал никто, кроме Тамары. И самого Вельки.
Вполне достаточно.
Углубление в стене действительно имелось, вот только внутри, кроме пыли, штукатурной трухи и мертвого сухого паука, ничего не было.
Степан глубоко вздохнул, чувствуя, как защипало вокруг глаз.
В это время зазвонил телефон.
«А вдруг?.» — мелькнуло в голове Степана, пока он искал в беспорядке на полу трезвонящий аппарат.
— Ну как ты, в порядке? — пропиликал в ухо Полежаев.
Всего лишь Полежаев. Голос майора немного «плыл». По всей видимости, он по-прежнему сидел в баре и времени даром не терял.
Степан знал, что больше всего на свете приятель сейчас хочет, чтобы он пригласил его к себе. По-старому побухтеть за жизнь за бутылочкой беленькой с огурцом. По-холостяцки сварганить поесть, вместе позвонить Тамаре…
— В порядке. Спасибо, Гена, у меня все хорошо. Ты мне завтра можешь спеца выписать? Хочу, чтобы прошелся у меня тут с пристрастием. Отпечатки пальцев, волосы, шерсть, ДНК… Подожди, не перебивай! Мне так надо. Если ничего не найдет…
Степан закрыл глаза и сделал длинную паузу.
— …мне будет легче забыть.
— Хорошо, Степан. Без проблем, Степан. Так и сделаем. Ты звони, если что… Ты ведь знаешь у меня сегодня дел нет никаких совсем.
— Хорошо. Позвоню, если что. Спасибо тебе, Гена. Спокойной ночи.
Степан еще раз обошел квартиру, спотыкаясь о разбросанные вещи. Заглянул в холодильник. Оказалось, что запасы алкоголя на нуле. Очень некстати. Очень.
Сел в кресло перед телевизором. Нашарил дистанционку. Она чудом оказалась на своем обычном месте. С полчаса механически менял программы, пока вдруг не задержался на передаче о животных. Несколько минут смотрел, как неуклюже бегемот забирается на бегемотиху, решительно встал, как будто внутри отпустили пружину.
Лестничная площадка. Лифт. Опаленные зажигалкой кнопки этажей. Одиннадцатый.
Вилена открыла не сразу. Ненакрашенная, в домашнем халате, соседка вдруг стала приятнее на вид естественнее. Степан рассеянно заметил, что кожа у нее чистая, шелковая, груди, распирающие халат, дышат здоровьем организма, не знающего сигарет и других способов разрушения. И вся она, наверно, шелковая, горячая, вкусно пахнущая, с множеством потайных складок и закутков.
— Ой, — ойкнула Вилена. — А я думала, сестрица моя заявилась… Опять утюг, Степан Афанасьевич?
— Нет, не утюг, Вилена Андреевна. У вас водка есть?
— Водка? — Вилена от радости задохнулась. — Конечно, есть! Проходите, пожалуйста… А вы голодный?
Быстро сбрасывая оцепенение, соседка счастливо засуетилась.
— Голодный, — неожиданно для себя сказал Степан.
— Вот и отлично! — донесся уже из кухни возбужденный голос. — У меня как раз тут… Включайте телевизор, вы же любитель. Как ваша жена?
— Нормально, поехала к своей маме в Межинск.
— И Велимира с собой забрала? — Голос соседки звенел все счастливее. — А на вас, значит, собачку остави… ли…
Вилена осеклась.
В кухонном проеме как по волшебству вырос гость.
Глаза соседа были широко открыты, в глубине их Вилене почудилось безумство.
— Ой, Степан Афанасьевич, вы чего?
— Вилена, повторите, что вы сейчас такое сказали?
— Ничего особенного я не говорила… Вы лук едите?
— Ем. Насчет сына и собаки.
— Так вы же мне сами сказали, что ваша супруга уехала. Вот я вас и спросила, она сыночка вашего с собой увезла или он здесь остался. А что?
— А про собаку?
— Про собачку тоже спросила. Она тоже уехала или с вами осталась. А что такое?
— Сядьте, Вилена.
Вилена покорно опустилась на табуретку. Ее зад свесился с двух сторон наподобие шариков мороженого.
— Где ваша водка?
— В холодильнике…
— Сидите, Вилена, не вставайте. Это очень важно.
Степан открыл холодильник, достал початую бутылку, Вилена молча показала, где рюмки.
— И огурцы там же возьмите, Степан Афанасьевич… — прошептала.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…