Сошествие - [5]

— Посмотрите! Кто это сделал? Кто раздавил мой телефон? У вас что, мозгов нету?

— Нечего на нас глазеть, — сказала женщина со все более обнажающейся и влажной серединой тела.

А сын наклонил к Блайту вспотевшее лицо:

— Держи ряд, если не хочешь такое ухо, как у моего папаши.

И тут же они все потеряли всякое значение, и антенна тоже выскользнула из руки. В этом тоннеле есть еще по крайней мере один работающий телефон.

При первой попытке прорваться вперед толпа повернула к нему ближайшие из своих голов, глаза ее смаргивали пот, рты горячо запыхтели в его сторону и начали бормотать и ворчать:

— Что за паника? Ждите своей очереди. Мы все туда хотим. Держи дистанцию! Там впереди тоже люди.

Толпа предупреждала его на несколько голосов и возвысила один голос сзади:

— А куда это он теперь ломится? Боится, что я расскажу копам, как он хватал меня за задницу?

Препятствие всем его звонкам грозило стать материальным, если он не найдет способа через него пробиться.

— Срочно! — пробормотал он в ближайшую пару ушей, которые после секундного колебания раздвинули свои тела, давая ему пройти. — Извините, срочно! Извините, — повторял он, повышая напряжение голоса, и смог пробиться туда, где должен был быть телефон.

Какому из пятен светловолосых голов он мог принадлежать? Только одна казалась вероятной.

— Простите, — сказал он и понял, что говорит так, будто хочет пройти, и схватился за неожиданно тонкое угловатое плечо этой головы. — У вас только что был телефон? То есть у вас…

— Пустите!

— Да-да. Я хотел сказать, у вас есть…

— Пустите!

— Да, конечно. Отпустил. Видите, у меня рука в моем кармане. Я хотел сказать…

Женщина полуобернулась к нему острым лицом — чтобы увидеть.

— Это не я.

— Я уверен, что был. Не мой телефон, не тот, на который сейчас наступили, но ведь вы только что говорили по телефону? Если это не ваш…

Вокруг нее были женские лица, и на всех на них было защитно-непроницаемое выражение. Она внезапно обернулась, хлестнув его волосами по правому глазу.

— Кто вас выпустил? Где это дурдом закрыли на ремонт?

— Простите… я не хотел… — Тут было больше, чем он мог успеть вложить в слова, и еще невольно начал мигать правый глаз. — Понимаете ли, это срочно. Если это не вы, вы тогда видели женщину с телефоном. Она была где-то рядом.

Вся группа голов одновременно издевательски ухмыльнулась, потом заговорила головой этой женщины:

— Срочно — это правильно. Вас надо срочно запереть обратно. Вот подождите, пока мы отсюда выйдем и сообщим.

От этих слов Блайт глянул на часы. От пота или слезы из саднящего глаза цифры расплывались, и пришлось дважды встряхнуть рукой, пока он смог различить, что не успеет дойти до выхода и найти там телефон. Толпа его уже не пустила — или пока еще нет, если он только не заметит, что они передают вперед, чтобы его остановили.

— Срочно, срочно! — произнес он голосом, остроту которого притупляла жара, и когда решил, что ушел достаточно далеко от женщины, которая хотела убедить его, что он псих, дал своему отчаянию заговорить громче. — Срочно! Мне нужно позвонить. Есть телефон у кого-нибудь? Срочно!

Колебание — или волна жары — пробежала по группам голов, и каждый раз у него правый глаз моргал и слезился. Он пытался говорить более официально и авторитетно, но голос подвел. В пределах его зрения упакованные тела под неверным светом остановились совсем.

Он только смотрел, как доходит до него волна остановки, захватывая движущуюся плоть слой за слоем. Ему навстречу двигалась самая худшая его судьба, и по сторонам ее дороги стояла толпа плотным строем. Слыша неясный говор со стороны невидимого выхода из тоннеля, он напряг слух, ловя фразы, которые о нем говорились. Он был почти спокоен — неизвестно только, надолго ли, — когда смог различить слова в ассорти голосов. Смысл поначалу прошел мимо него, и лишь потом сложился в голове.

— Там кто-то в тоннеле свалился, расчищают путь для «скорой помощи».

— Ах вы, гады! — зарычал тихо Блайт, не зная, кого имеет в виду — толпу или машину «скорой помощи», поскольку теперь он был избавлен от судьбы, которую чуть ли уже себе не желал. И начал плечом проталкиваться вперед.

— Дорогу, дорогу! — Он заговорил официальным голосом, а когда это не помогло пробиться, стал добавлять: — Пропустите, я врач!

Нельзя позволять себе чувствовать вину. Машина «скорой» приближается уже видно, как в конце тоннеля появляется серебряно-синее пятно, — так что вряд ли он подвергает больного риску. «Скорая» была его единственной надеждой. Когда он подойдет поближе, он будет ранен, искалечен как угодно, лишь бы уговорить бригаду забрать его с собой, вытащить из толпы.

— Я врач! — объявил он громче, желая, чтобы он еще и был неженатым, чтобы жизнь снова оказалась под контролем, чтобы все было в порядке. — Я врач! — повторил он уже лучше, достаточно для того, чтобы плоть перед ним расступилась и заглушила голоса, которые его обсуждают. Они пытаются его запутать, оказавшись теперь впереди? Наверное, это эхо, потому что он узнал голос женщины, притворявшейся, что у нее нет телефона.

— Что он теперь бормочет?

— Говорит всем, что он врач.