Соседский дом, похожий на пристанище инопланетян - [4]

Тина его слушала так, будто не сон он ей рассказывал, а быль, и призадумалась.

— Послушай, Эдди, — сказала она наконец. — А ты уверен, что это был действительно сон?

— Конечно! — уверял он её. — Как меня уложили спать, так я… — Вдруг он вспомнил всё, что с ним было до того, как он лёг спать. — Постой, я даже знаю, из-за чего этот сон: Когда я бежал домой, я чуть не наткнулся на ту девушку, она шла в дом старика. Она так страшно посмотрела на меня! Но я только сейчас понял, какой я был дурак, когда испугался её взгляда. Знаешь, как мне после этого плохо было. Нет, сегодня утром я решил, что больше никогда бояться не буду, чтоб не снились больше кошмары.

Тина не верила рассказам Эдди, ведь сна такого он никак не мог увидеть. А в то, что это случилось на самом деле, она не верила больше, чем в эти рассказы. И после всего, ей оставалось только пожелать Эдди силы и спокойствия духа и никогда не обращать внимания на то, что ему снится.

* * *

Возвращался домой Эдди один, ведь Тине ехать совсем в другую сторону. Подходя к своему дому, он решил проверить свой страх и взглянул на дом старика; на дом, придающий ощущение страха, и постарался не испугаться одного только вида этого дома; вида ужаса, который придали этому дому его гости, представляющие собой нечто злое и страшное (по мнению Эдди). И, как только он заставил себя не испугаться и у него получилось, то он сразу почувствовал в себе великую силу духа. «Я справлюсь с «ними»! — сказал себе Эдди. — И у меня это обязательно получится, потому что я верю в себя!» И эти слова придали ему ещё большую силу и ему захотелось сразиться с тем злом, что находится в тех, кто живёт в доме старика.

Эдди дёрнул за ручку входной двери, но дверь не открылась. Она, словно была заперта на внутренний замок, который должен быть виден сквозь прощелину между дверью и стеной. Эдди ещё раз дёрнул за ручку, но никакого успеха. И тогда ему показалось, будто дверь была за что-то зацеплена. Но кто мог так захлопнуть её? И тогда Эдди позвонил. К двери подошла его мать, но она, как ни старалась, не могла открыть эту дверь. Тут за дверью послышался голос постороннего человека: «Я прошу прощения. Это я наверное так захлопнул её за собой. Разрешите?»

Небольшое движение и дверь открыта. Перед Эдди стояла мать и извиняющийся пожилой человек. На вид (если внимательней присмотреться) этот человек не казался пожилым, это был солидный высокий мужчина средних лет, лишь трость в руке в виде какого-то жезла и прихрамывающая походка рисовали в нём старика. А его (на вид) молодое лицо скрывала борода с усами. А его чёрный-серебристый элегантный костюм подчёркивал в нём какое-то совершенство. А вообще, если не приглядываться повнимательней, то можно увидеть в нём обыкновенного старика.

— Это ваш сын, — сказал человек. — Хороший мальчик.

— Смотри, Эдди, — начала она представлять ему человека. — Это наш сосед, дедушка Гарт.

— Здравствуй, Эдди. — Протянул он ему руку.

— Здравствуйте, — ответил Эдди и почувствовал, как его снова охватывает страх, но страх этот не исходил от человека стоящего перед ним, это был его собственный страх, исходящий непонятно откуда. Но Эдди развеял свой страх — развеял тем, что вспомнил о своей клятве «никогда не пугаться».

Человек, стоящий перед Эдди, всё ещё держал вытянутую руку, и Эдди пожал её и сразу обратил внимание на ногти этого человека. Обратил внимание, когда его полностью проник какой-то холод, исходящий из руки этого человека (человека, кажущегося Эдди каким-то другим, словно он пришёл из другого мира, из мира которым правит зло), а крепкие и острые ногти этого человека говорили что-то Эдди, но он не мог понять, что. А, пока он держал руку этого человека, он мог чувствовать этот холод, он мог ощущать как опускается во тьму, в вечную тьму, где вместо солнца светит полная луна. «Нет, этот человек не живой, — говорил себе Эдди. — Это покойник, и я чувствую это через его мёртвую руку. И этот покойник остался навечно таким, каким он умер».

Наконец Эдди разжал пальцы и освободил руку «покойника», но освободить её позволил, наверное, лишь сам «покойник» под залог вечного молчания о всём, что он чувствовал. И Эдди услышал это через ту же руку, которая сказала ему — «веди себя так, как ни в чём не бывало». И Эдди постарался улыбнуться «ему» и у него получилось (наверное, опять же, с помощью того, кому он улыбнулся). И ему (Эдди) сразу стало так легко, когда он не видел лица того «князя тьмы», но тут же услышал ответ, что он сможет быть таким же как в данный момент, если будет хранить молчание. Но Эдди легко себя чувствовал и старался не обращать к себе страха, но вдруг… сердце его «остановилось»: это было то самое, чего Эдди не желал подпускать к себе — оно заставило его задуматься над тем, что он услышал да не понял. И он задумался, глубоко задумался и понял. Понял не под страхом смерти, а, может быть, под страхом ада вечных мук. И страх этот тут же отпустил Эдди и придал ему лёгкое и весёлое настроение.

* * *

Вечером к Тинне приехал дедушка. А, поскольку она знала его как очень мудрого человека, ей казалось, что он знает всё, что связано с человеческой психологией; что все его мысли состоят из собственного жизненного опыта. Но больше всего его занимала мистика, понимание всего нереального как реальное, будто всё зависит от человеческих ощущений. И тогда она спросила деда: действительно ли всё зависит от собственных ощущений человека? — Спросила она потому, что вспомнила про рассказанное Эдии и засомневалась в своём неверии всему этому.