Сорос о Соросе. Опережая перемены - [4]

БВ – Какие черты отличают Quantum Fund от других фондов? В настоящее время возникло множество фондов, которые пытаются подражать вам, но вы остаетесь пионером.

ДС – Точно такого же фонда, как наш, не существует. В последнее время возникла группа фондов, называемых гарантийными, или хеджевыми, фондами. Но за названием «хеджевый фонд» в действительности стоит много разнообразных операций. Я думаю, что относиться одинаково ко всем хеджевым фондам неправильно. Прежде всего существует множество хеджевых фондов, которые не используют макроинвестиционные методы или используют их не так, как это делаем мы. Существует также много хеджевых фондов, которые используют только макроэкономические подходы и не делают вложений в конкретные акции. Применяя наш трехмерный подход, мы принимаем решения на различных уровнях. Есть макрорешения, это определенная позиция, которую занимает фонд. В рамках этой макропозиции принимаются решения относительно продажи или покупки конкретных акций и использования тех или иных методов. Вообще говоря, если возможно реализовать макрорешения с помощью макрометодов, мы предпочитаем идти этим путем, чем делать конкретные инвестиции.

БВ – Что вы имеете в виду?

ДС – Разрешите мне привести пример. Скажем, акционерный фонд играет на повышение облигаций. Затем он может приобрести муниципальные коммунальные облигации[3]. Мы никогда так не поступаем. Мы можем приобрести муниципальные коммунальные облигации, но только если мы заинтересованы именно в этих конкретных облигациях. Иными словами, мы покупаем облигации, поскольку это дает нам более прямое участие.

БВ – Вы упомянули, что существует множество макрохеджевых фондов. Что отличает от них Quantuin Fund?

ДС – Скорее всего, их свойства. Здесь особое значение имеют подход и стиль.

БВ – Как бы вы описали ваш стиль инвестиций?

ДС – Моя особенность заключается в том, что у меня нет специального стиля инвестиций, или, скорее, я пытаюсь приспособить свой стиль к складывающимся обстоятельствам. Если взглянуть на историю фонда, то можно увидеть, что он неоднократно менял свой характер. В течение первых 10 лет фонд практически не использовал макроподходов. Позже макроинвестиции стали доминировать, но в последнее время мы начали делать вложения в промышленные активы. Я бы сформулировал это следующим образом: я не играю в рамках данного набора правил, я стремлюсь изменять правила игры.

БВ – Вы сказали, что интуиция является важным фактором в успехе ваших инвестиций. Давайте поговорим об интуиции. Что вы имеете в виду, говоря, что используете интуицию в качестве инвестиционного инструмента?

ДС – Я работаю с гипотезами. Я формулирую тезис об ожидаемой последовательности событий и затем сравниваю реальный ход событий со своим тезисом; это предоставляет мне критерий оценки моей гипотезы.

Такой подход включает, конечно, определенный элемент интуиции, но я не уверен в том, что роль интуиции столь значительна, поскольку я так-же опираюсь на определенные теоретические построения. Вкладывая капитал, я стремлюсь выбирать ситуации, соответствующие этим теоретическим построениям. Я ищу неравновесные условия. В этих условиях я вижу некоторые сигналы, заставляющие меня действовать. Таким образом, мои решения принимаются на основе сочетания теории и какого-то инстинкта. Если хотите, можете назвать это интуицией.

БВ – Обычно считается, что финансовые менеджеры руководствуются воображением и аналитическими способностями. Если бы вам пришлось разделить свои навыки только на эти две категории, в какой из этих областей вы оказались бы особенно сильны – в области воображения или аналитических способностей?

ДС – У меня весьма слабые аналитические способности, но у меня довольно сильные критические способности. Я не являюсь профессиональным аналитиком по ценным бумагам, я скорее назвал бы себя аналитиком в области неопределенности.

БВ – Это провокационное заявление. Что вы хотите этим сказать?

ДС – Я понимаю, что могу ошибаться. И это заставляет меня чувствовать себя неуверенно. Чувство неуверенности держит меня в боевой готовности. Это значит, что я всегда готов исправить свои ошибки. Я делаю это на двух уровнях. На абстрактном уровне я поставил веру в то, что я ошибаюсь, во главу угла весьма сложной философской концепции. Я – весьма критически настроенный человек, который ищет недостатки в себе и в других. Но я всегда довольно легко прощаю. Я не мог бы признавать свои ошибки, если бы не умел прощать самому себе. Другие стыдятся ошибок, для меня же осознание собственных ошибок – источник гордости. Как только мы осознаем, что несовершенное понимание является одним из свойств человеческой природы, мы поймем, что не ошибаться стыдно, постыдна неспособность исправить собственные ошибки.

БВ – Вы сказали, что признаете свои ошибки быстрее, чем другие.

Представляется, что это – необходимое качество для инвестора. На что вы обращаете внимание, пытаясь понять, ошибаетесь вы или нет?

ДС – Как я уже сказал ранее, я работаю с инвестиционными гипотезами. Я слежу за тем, действительно ли реальный ход событий соответствует моим ожиданиям. Если нет – я понимаю, что пошел по ложному пути.