Сорок лет назад - [66]

Необычную атмосферу создавало полное отсутствие ветра, ни малейшего дуновения. Хотя откуда в джунглях взяться ветру? И еще вокруг стояла невероятно глубокая тишина, как если бы он находился в звукоизоляционной камере. Ощущение этого вселяло в него необъяснимый страх. Но ведь это джунгли, попробовал он себя успокоить, тут всегда так.

Луна окружила сияющим ореолом край облака. Вот-вот она выплывет на чистое небо, и по крайней мере тогда уже не будет этой пугающей темноты. Максим попробовал встать на ноги, желая встретить ее стоя. Однако пружинистый мох зашатался под ногами, он потерял равновесие и чуть было не упал. Не упал по одной единственной причине: его протянутые руки неожиданно натолкнулись на какую-то гладкую и твердую поверхность, неизвестно откуда взявшуюся на его пути. Он попробовал обойти препятствие, но тщетно. Впереди была стена! На ощупь она показалась ему очень знакомой. Его мозг еще отказывался что-либо понимать, а он уже знал, что упирался в стекло. Стекло в джунглях?! Как бы не так!

В это мгновение лунный свет просочился сквозь листву. Максима будто ударило током. Это были не джунгли. Он находился в террариуме, в свободном вольере между отсеками Немезиды и Фараона. Дверь в сетчатом заграждении была заперта на замок.

* * *

Хорошо, что он уже был на ногах. Одно лишь воспоминание о мшистом настиле, на котором он только что лежал, могло вызвать очередной приступ тошноты.

Кобра была совсем рядом. При луне ее кожа отливала матово-серебристым блеском. Видимо, ее беспокоило присутствие человека и то, что он начал двигаться. Их разделяла перегородка из стекла, такая же, как и с другой стороны. Она состояла из двух частей, нижняя половина была подвижной, она могла приподниматься и управлялась тем же способом, что и крохотные шторки, имевшиеся в каждом отсеке — разница только и заключалась, что в размерах. В этом случае оба вольера сливались в один. Сейчас она была опущена. Хотя радости это ему доставляло, в общем-то, немного. Максим надолго в страхе прилип спиной к двери, словно боялся упустить момент, когда кто-нибудь придет его вызволять. Холодный пот выступал у него на лбу.

Зато теперь он отчетливо представлял, что на самом деле произошло с теми двумя. Обманным путем Чан завлекал ничего не подозревающую жертву в вольер.Черт, снова этот ревматизм! Всегда он невовремя! Прошу вас, сэр, будьте так любезны, подлейте водички вон в тот сосуд, а то мне самому никак не согнуться». Жертва не успевала опомниться, как дверь запиралась на замок, и она оказывалась в западне. Если же этот метод почему-то не срабатывал, ее усыпляли, например, подмешав снотворное в сок. Максим смутно припомнил, как, сделав укол, Чан усадил его в кресло-каталку. Пробуждение происходило уже в террариуме, за запертой дверью. В следующем акте убиралась перегородка между вольерами. Возможно, пока человек вел себя спокойно, змея и мирилась с его присутствием. Он мог передвигаться по обширному вольеру, который становился еще просторнее после снятия перегородки, но не имел права на сон. Поэтому рано или поздно разыгрывалась драма не для слабонервных — тем более что она могла продолжаться бесконечно долго. Все зависело от самой жертвы. Доведенный до отчаяния человек должен был по собственной воле ускорить развязку. Можно и так сказать, что дядюшка их не убивал. Они сами сделали это за него — сами сделали свой выбор.

Да и Максиму было что вспомнить. Дядюшка определенно не любил физического насилия: он предпочитал, чтобы жертва сама ложилась на алтарь, увлекаемая одной лишь силой его ума. Своеобразный способ удовлетворить свое непомерное тщеславие! Именно это обещал ему «баритон» еще в Варшаве, и Максим действительно не мог пожаловаться на отсутствие свободы выбора.

Еще не остывшее тело погружалось на джип, и на несколько часов Чан уезжал с виллы, как было в то утро, когда исчез Президент. По дороге он сбрасывал его на обочину. И никаких следов преступления. Ни у кого не вызовет подозрение человек, умерший в таком месте, как джунгли, от укуса змеи.

Издали хлопнула входная дверь. Над головой вспыхнул ослепивший его электрический свет. Максим воспрянул духом. Хотя, если судить по уверенным шагам, это мог быть только Чан. А впрочем, не все ли равно? Пусть будет кто угодно, что может быть хуже одиночества в подобном окружении! Только на секунду ему стало страшно: а не для того ли тот, собственно, явился, чтобы поднять ту самую перегородку? Но он сразу же себя успокоил. Всех своих актеров дядюшка убивал только после спектакля. Вплоть до этого момента ему ничего не грозит, они будут его запугивать, но не более. В его распоряжении оставались сутки и еще целая ночь. За это время он обязательно успеет что-нибудь придумать.

Чан появился в проходе, хозяйским оком поглядывая по сторонам. У соседнего отсека он ненадолго задержался. Потом подошел к Максиму.

— Ну как, отдохнули, сэр? Надеюсь, вы не испытывали никаких неудобств? Я оставил вас в том месте, которое облюбовала для себя Немезида. Надо сказать, она ужасно привередлива, ищет, где помягче, зато, свернувшись в клубок, будет лежать там часами.