Сорок четвертый - [150]

Шла подготовка людей и снаряжения, оружия и боеприпасов, боевых частей и тыловых учреждений, линий коммуникаций и прифронтовых аэродромов, горючего и продовольствия, а также «эвакуационных учреждений». На 2-м Белорусском фронте — 82 тысячи госпитальных коек, на 1-м Белорусском фронте — 128 тысяч коек…

Напряжение сил, военные усилия воюющих стран достигли пика. Советский Союз имел в действующей армии на фронте против Германии 7100 тыс. солдат — около 4 процентов населения. Соединенные Штаты в Западной Европе и на Средиземноморском театре военных действий — 3,5 миллиона солдат, то есть 2,5 процента населения страны. Великобритания — в действующей армии, на западном и итальянском фронтах (не считая войск колоний и доминионов) — 1,3 миллиона солдат, то есть 2,7 процента населения метрополии.

Польша, которая едва начала оправляться после всех поражений, уже имела в рядах регулярных войск на всех фронтах несколько сот тысяч солдат. К концу декабря в польских вооруженных силах на Западе находилось 165 тысяч солдат, в народном Войске Польском — 287 тысяч солдат. В регулярных польских частях при 1-й французской армии и при частях, которые блокировали немецкие гарнизоны, окруженные в глубине Франции, — 6 тысяч солдат. В польских отрядах при югославской армии — около тысячи солдат. В партизанских отрядах, ведущих активные боевые действия и обмундированных по образцу регулярной армии (то есть без учета подпольной сети и необмундированных законспирированных ударных групп) — около 6 тысяч солдат. Всего около 465 000 человек. Если принять во внимание, что поляков как в освобожденной, так и в оккупированной части страны, а также рассеянных по Германии и Европе тогда было около 23 миллионов, то можно сделать вывод, что принимали участие в военных действиях 2 процента населения Польши.

Из них непосредственно на фронте сражались 1-я танковая дивизия в Голландии — 15 тысяч; 2-й корпус в Италии — 50 тысяч; 1-я армия над Вислой — 91 тысяча; польские группировки при французской армии — 6 тысяч; партизанское движение — 6 тысяч; фронт в Югославии — 1 тысяча человек. Военно-морские силы — более десяти кораблей. Польская авиация на Западе — 224 боевых самолета. Авиация народного Войска Польского — 128 боевых и 119 вспомогательных самолетов на фронте. Всего около 200 000 сражающихся солдат.

В тылу всех трех фронтов переформировывались, формировались или заканчивали обучение новые части, которые еще могли принять участие в заключительном акте войны: парашютная бригада, 4-я гренадерская дивизия и 16-танковая бригада в Англии, пополнения для развертывания танковой бригады 2-го корпуса в танковую дивизию, а также 14-я танковая бригада и две бригады стрелков для 2-го корпуса, но самое главное — вся 2-я армия народного Войска Польского: пять пехотных дивизий, две артиллерийские бригады, ряд других частей, а также резервы главнокомандующего — танковый корпус, авиационный корпус, артиллерийская дивизия, минометная бригада и несколько десятков прочих частей.

В декабре 1944 года основную массу наличных польских сил — 287 тысяч солдат — дала новая, народная Польша. Несмотря на все трудности, войско было. Что бы ни говорилось о политических аспектах проблемы, «битва за войско» была выиграна, а это прежде всего была битва со слабостью, убожеством, нуждой, недостатками — с послеоккупационным разорением польского общества. Следует помнить, что почти 300-тысячное войско народной Польши было создано на основе людских резервов трех освобожденных воеводств (5,5 миллиона жителей), польского населения западных областей СССР (около 1,5 миллиона), а также поляков, прибывавших из Советского Союза (около 0,5 миллиона). Всего около 7,5 миллиона. Контингент военнослужащих от этой массы людей уже осенью 1944 года достиг 4 процентов. А в конце войны после многих лет оккупации, потерь, жертв и военного истощения эти усилия были поистине огромны.

Канун. Вот уже в течение трех недель у нас перед глазами этот некогда эффектный вид города со стороны Вислы: арка Брамы страцень, валы Цитадели, круглая башня форта Траугутта, серая угловатая коробка фабрики ценных бумаг, пестрый, как оперение петуха, хребет, образуемый крышами домов на Рыночной площади и улице Бжозовой вплоть до колокольни кафедрального собора, и тяжелая махина Замка — так хорошо знакомая панорама возвышенности Старе-Мяста. Теперь — линия пустых и выжженных окон, выщербленных стен, за которыми не скрывалось ничего, кроме следующего ряда таких же щербатых стен, возвышавшихся одна за другой, выше и выше вплоть до горы развалин где-то в районе рынка. Из окопчиков боевого охранения, которое выставлялось на ночь далеко на песчаные отмели вплоть до покрытой белым в трещинах ледком прибрежной полосы Вислы, казалось, что до того берега, приближенного линзами шестнадцатикратного трофейного «цейса», до стен Цитадели, конца Бжозовой, Каменных спусков рукой подать.

В стереотрубу поддерживавших нас артиллеристов, которая размещалась на платформе старой парашютной вышки, можно было увидеть больше: кошмарную голливудскую декорацию наоборот, макет города, который имел стены не по фасаду, как для фильма, а только сзади. Разворошенный муравейник, тем более страшный, что в нем, выстуженном и покинутом, скованном морозом, припорошенном снегом, никто не протоптал дорожек, а сугробы чаще всего скрывали окоченевшие тела убитых и замученных.