Сопротивление большевизму, 1917–1918 гг. - [214]

).

На другой же день комитет партии «Народной Свободы» имел конспиративное заседание, на котором решено было временно приостановить деятельность и принять меры к сокрытию всех дел комитета и документов.

* * *

Мне не раз пришлось слышать впоследствии отзывы, что в «мартовские дни» 1918 года армяне беспощадно истребляли татар. Справедливость заставляет меня сказать, что это — далеко не верно.

В результате уличных боев погибло немало и армян, и среди них много выдающихся людей, как, например, д–р Леон Атабекян, один из лидеров эсеров, сын другого видного общественного деятеля и члена Армянского национального комитета Г. Б. Тер–Микелянца, боевой офицер, пробывший всю войну на фронте, и много других, коих сейчас не вспомню. Около 3000 татар было спасено армянами и интернировано на время событий в огромном театре братьев Маиловых, где их все время поили и кормили. Среди спасенных армянами татар было много представителей буржуазии и общественных деятелей, и даже такой явный армянофоб, как инженер Бейбут–Хан Джеваншир, один из организаторов и руководителей массового избиения армян в сентябрьские дни того же года, после взятия Баку турками и азербайджанцами.

Кто первый начал военные действия в памятные «мартовские дни»? Мне лично доискаться этого не удалось, и знают это лишь те, кто стоял в то время во главе событий, но полагаю, что обе стороны — и большевики, и татары — шли одинаково неудержимо навстречу событиям.

Надо при этом иметь в виду, что партия «Мусават», после национального разграничения Закавказья (но еще до официального отторжения Закавказских республик от России, последовавшего месяцем позже), считала Баку своею национальною вотчиной и стремилась занять в Баку доминирующее положение К этому же стремились и большевики в силу указанных уже выше причин. Армяне в большинстве тяготели к России и характерно, что даже у нас, в кадетском комитете, правоверные кадеты из армян стояли на той точке зрения, что на Кавказе большевики делают «русское» дело. Русские рабочие стояли в то время в большинстве уже на большевистской платформе; остальное же русское население, явно не сочувствовавшее большевизму, не представляло собой никакой действенной силы.

Как велики были потери, понесенные татарами во время «мартовских дней»? Официального их подсчета никогда не было сделано, да это и вообще представлялось бы невозможным. Сами татары на первых порах называли цифру убитых и раненых в 6000 человек; думаю, что цифра эта под влиянием перенесенных ужасов и страха была преувеличена. Поэтому цифры, называвшиеся впоследствии, — 15, 20 и более тысяч, — явно фантастические. Во всяком случае, необходимо отметить, что и со стороны татар, и со стороны армян было проявлено много случаев зверств: не только убивали, но и надругались над своими жертвами и те, и другие.

* * *

Исход татар, начавшийся еще в самые дни мартовских событий, обратился в поголовное бегство. Татары, спасшие свою жизнь, боялись за свою свободу, ибо большевики принялись массами арестовывать татар (больше — по доносам), и в особенности всех тех, которые хоть сколько‑нибудь возвышались над уровнем пролетарских классов; обвинения если и предъявлялись, то — или в контрреволюционности или в принадлежности к «бекско–ханской» партии «Мусават».

Немедленно же начались (для нас это было еще вновь) политические и социальные эксперименты, составляющие систему большевистского государственного управления: под лозунгом конфискации буржуазных капиталов были закрыты и ограблены банки вместе с их сейфами; произведена реквизиция товаров в магазинах и на складах.

Меры эти тотчас же привели к фактическому уничтожению всякой торговли, закрытию базаров и к исчезновению с рынка товаров и съестных продуктов. Все бралось на учет и подлежало распределению.

Началась реквизиция квартир, помещений и домов. На место учреждений и организаций, существовавших до того, создавался неимоверно сложный аппарат многочисленных коллегиальных учреждений с огромным штатом служащих «товарищей».

Большевистские учреждения заполнялись людьми в большинстве малограмотными, не понимавшими того дела, к которому они приставлены, исписывалась масса бумаги, отдавались бессмысленные и жестокие распоряжения, и все это злое дело оправдывалось каким‑то революционным правосознанием и прочими социалистическими бреднями.

Проведя на первых же порах выборы в Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, куда, понятно, на первых же порах прошло большинство делегатов–большевиков, Верховный комиссар Ст. Шаумян сорганизовал при себе исполнительный комитет, члены которого являлись народными комиссарами по отдельным отраслям управления.

Затем было преступлено к организации этих отдельных комиссариатов.

Кто же были эти комиссары?

Народное просвещение было вручено некоей Колесниковой, сельской учительнице, вся заслуга которой перед революцией заключалась в довольно продолжительном тюремном стаже. Психопатка, малограмотная, вздорная, с очень тяжелым характером, особа эта принялась за коренную ломку всех школ и учебных заведений (было много специальных) и на первых же порах окончательно запутала все дело народного образования.