Соприкосновение. Часть 1, 2. - [11]

"Это не со мной, этого не может быть, это не со мной..." -- повторяла она по себя. Силы и воля, разом покинули ее. Ноги стали ватные, и она непременно упала бы, если бы не опиралась на стену. Сквозь шум и звон в ушах Лина чувствовала, как ее трясут и пытаются снять рюкзак. Она так сильно зажмурила глаза, что под веками поплыли цветные круги. Поняла, что кто-то лезет под курточку, теребит замок джинсов... И тут ее наконец прорвало.

-- А-а-а-а-а! ... -- закричала Лин. Но на самом деле, это ей только так показалось. Голос подвел, и вышло тихо и жалобно. Лина пыталась отбиваться, но спокойный, холодный, как сталь голос, опять тихо сказал: "Не пищи, все путем..." Лин открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег. Пыталась отстранить от себя чужие, заскорузлые руки. Время, казалось, тянется бесконечно долго, хотя прошло всего несколько секунд. "Щербатый" до сих пор пытался снять с нее рюкзак, наивно полагая, что раз он такой тяжелый, то там находятся все сокровища мира. Он пребольно тряхнул ее, пытаясь отодрать от ноши, и Лин сильно ударилась затылком о стену. В глазах потемнело, и Лина подумала, что быстрей бы все уже закончилось, а еще лучше, оказаться отсюда как можно дальше...

Вдруг, уши заложило, как от высоты. И почему то вспомнился серпантин дороги в горах на юге. Ей даже показалось, что она чувствует запах моря. Сознание, уже не в силах воспринимать весь ужас происходящего, начало покидать Лин. Последнее, что она подумала было: "Все, кажется, меня убили... наконец-то я увижу папу...". Разум милосердно отпустил ее, и девушка отключилась...

Глава 2

КЕЙТ (Мир Дэи. события семилетней давности)

Старая повозка с открытым верхом, трясясь и подпрыгивая на каждой кочке, медленно тащилась по разбитой лесной дороге.

Возница -- пьяный человек неопределенного возраста, с рябым лицом, заросшим до глаз щетиной, в засаленной белой рубахе и матерчатых штанах - ругался на вяло бредущую серо-пегую лошадь. Кнут то и дело взвивался вверх, после чего со свистом обрушивался на спину несчастного животного. Но это слабо помогало. Именно поэтому поток отборной брани почти не прекращался, прерываясь лишь тогда, когда побитая стеклянная фляга оказывалась у мужчины в руках. Он делал один большой глоток, передергивался и отправлял флягу обратно в глубокий карман длинного кожаного жилета.

В повозке лежал на сене, запрокинув руки за голову, еще один мужчина. Он был намного моложе того, что на козлах. Однако, чем-то они были похожи.

Худой, узколицый, с карими, глубоко посажеными под сизыми бровями глазами и с серыми пропыленными волосами, скатанными в сосульки. Одет он был так же неряшливо, как и его спутник. В грязную, неопределенного цвета рубаху и черные кожаные штаны. С босыми ногами, а разбитые временем сапоги лежали рядом. Немытой, заскорузлой пяткой он изредка почесывал колено и жевал соломинку, не спеша перекидывая ее из одного угла рта в другой.

Рядом с ним, уткнувшись лицом в солому, лежала молодая медноволосая девушка. Глаза ее были закрыты, а руки связаны за спиной грязной веревкой. Старое коричневое платье было ей явно не по размеру, с изодранным подолом и наполовину оторванным, когда то белым, воротничком. От ее правой ноги тянулась к перекладине повозки небольшая собачья цепь. Прикованная явно давно, так как кожа на лодыжке была растерта и кровоточила.

Молодой изредка похлопывал ее по выпуклости, что пониже спины, и сально ухмылялся.

Заканчивался еще один день монотонной и, казалось, нескончаемой дороги. Солнце, нещадно палившее весь день, клонилось к закату. И не скажешь, что на дворе второй месяц осени. После трех недель проливных дождей, четвертый день как стояла невыносимая, удушающая жара. Правда, по ночам уже нередко случались заморозки, и тогда приходилось рубить деревья и разжигать костер побольше, чтобы не мерзнуть хотя бы половину ночи.

-- Харл, да хватит тебе материться! -- раздраженно протянул молодой, -- Уши вянут уже ей бо...

-- Я те дам "Харл"! Свиное отродье! Забыл, как отца величать надо? -- рявкнул рябой, даже не оглянувшись.

-- На себя посмотри, -- буркнул себе под нос младший.

-- Эй! Ты чего это там бубнишь? - нахмурившись окрикнул его родственник. Звонко щелкнув в воздухе, кнут, вновь опустился на круп несчастной животины. Повозка натужно заскрипела, съезжая в низину.

-- Да ладно те, расшумелся. У нас тут "её светлость", не забывай, -- отозвался сын.

После секундного молчания оба загоготали.

-- Ты там не шибко с ней развлекайся-то, и мне оставь. Уморил, небось, девку за день, что я вечером с ней делать буду?

Девушка, неловко повернувшись, попыталась подтянуть ободранные колени к груди и еле слышно всхлипнула.

-- Не боись, тебе хватит, -- лениво отбрехался молодой, сально косясь на пленницу.

-- Тпру-у-у! -- Возница, наконец, остановил лошадь и спрыгнув с козел потянулся и пустил ветра.

Кареглазый поднялся на локте и,  прищурившись от бьющего сквозь ветви берез солнца, осмотрелся.

Они съехали с дороги и остановились на небольшой полянке. Вокруг рос светлый смешанный из сосен и берез, лесок. Полянка уже утонула в густых сиреневых сумерках, и стало ощутимо прохладно.