Соня в царстве дива - [6]

Поздно было об этом жалеть: Соня все ростет да ростет; спустилась на колени—мало, тесно становится; свернулась, съежилась: одним локтем уперлась в дверь, другую руку занесла на голову,—все мало: ростет, да ростет. Что делать? оставалось одно, последнее средство: одну руку высунуть в окошко, одну ногу просунуть в трубу.

Просунула и думает Соня: „кончено, теперь уж ничего не поделаешь. Что-то со мною будет!;''

Тут Соня, к радости своей, заметила, что больше не ростет. И то хорошо, но как бы то ни было, положение ея было крайне неприятное и неловкое. Каким образом избавиться от него, ума не приложишь! Соня приуныла. Долго ли, нет ли лежала Соня, только вдруг слышит она издали чей-то голос, прислушивается: „Матрена Иванова, а Матрена Ивановна, куда вы пропали? что не несете перчатки?” - затем, топы, топы, взбирается кто-то по ступенькам на лестницу.

Как заслышала Соня голос да шаги кролика, вся затряслась, даже весь дом покачнулся. Н чего она, глупенькая, испугалась! чуть не забыла, что при ея росте не страшен ей ни кролик, ни всякий другой зверь.

Подошел кролик к двери, хочет отпереть—не подается: дверь отпирается внутрь, а Соня локтем приперла ее. Не сладил кролик, отошел и слышит Соня: „ну, говорит, влезу в окно."

„Как же, непременно, попробуй-ка," подсмеялась Соня. Заслыша кролика под окном, она вдруг как растопырит пальцы.... (Руку-то одну она ведь высунула в окно. ) Слышит, писк, хлоп! задребезжали стекла где-то внизу, будто провалился кто в рамы парника. Затем яростный крик кролика: „Петька, Петька, где ты бездельник?" Отвечает ему чей-то незнакомый голос, словно петуший: „здесь я, в навозной куче, спаржу рою вашей милости."-

„Роет спаржу!" - с сердцем кричит кролик. „Иди сейчас, вытащи меня отсюда!” И опять хруст, лязг побитых стекол.

„Гляди-ка Петька, что это там торчит в окне?"

„Никак рука, ваша милость.”

„Рука, хохлатый тетерев! когда-жь бывают такия руки! эта ручища, не видишь, что ли, загородила все окно!”

„Загородила-то, загородила, а все-жь это рука, ваша милость!”

„Ну, пусть, ручища, только ей там не зачем быть, и ты у меня сейчас пойди, чтоб не было ея!”

Молчание. Изредка только, слышит Соня, перешептываются под окном.

„Воля ваша, сударь, не пойду: больно страшно.” -„Трусишка, смеешьты ослушиваться! делай, что тебе приказывают, не то!..." Тут Соня опять растопырила пальцы.

На этот раз запищали в оба голоса, потом хлоп, хлоп! и опять задребезжали стекла.

„Сколько же у них там должно быть парников!" подумала Соня. „Что-то они теперь станут делать! Хоть бы догадались вытащить меня в окно; сил моих нет скорчившись лежать."

Ждет Соня, прислушивается — ничего не слыхать. Спустя немного, слышит, катится что-то, будто везут телегу; говор иа разные голоса. „Лестницу, ребята! тащите лестницу", говорит один. „Эй, Петька, тащи ее сюда! на угол станови!"

„Эх, коротка, братцы," кричит другой; „одной мало, другую подавай! Веревкой ее связать!

,,Эй,Васька,веревкухватай,связывай!"

Приставили лестницу, взбирается кто-то, вдруг стал: и крепка-ли крыша, ребята," говорит; „вот что, не провалиться бы!"

„И то! Глядит-ка, гляди, никак доска ползет! Берегись, ребята, головы прочь!" кто то хлопнулся о землю и пошел треск и гром внизу.

„Эй, братцы, никак Петька слетел? и то слетел."

„Кому-жь теперь, братцы, в трубу-то лезть?"

„Как знаете, я не полезу."

„Ты, Васька, полезай!"

,.Ишь ловкий! не пойду, сам полезай!"

„Кому, сударь, прикажете лезть?"

„Ваське," приказал кролик.

„Васька, барии тебе велит!"

Соня просунула ногу в трубу сколько можно было выше и ждет; слышит в трубе поднялась возня-, скребет,шаркает что-то близехонько над ней.

„Ну, Васька идет", думает она и что есть мочи брыкнула в него ногой. Ждет. Вот, слышит, загомонили внизу на все голоса: „во-на! Васька, Васька-то вылетел!" Потом кролик вопит: „вон, вон он около изгороди лежит"! Все затихло на время, потом опять заголосили-, слышно,будто хлопочат около Васьки.

Один кричит: „Голову держи! Водкой отпоить"!

„Да тише вы, братцы"-, кричит другой; „помаленьку, не то захлебнется! Ну, что, брат Васька, отлегло ли?"

,, Говори, чтб, как было"? говорит кролик. „Как это тебя из трубы вы кинуло?"

Тут запищал кто-то слабеньким голосом.

„Это Васька очнулся", решила Соня.

„И не припомню, братцы, чтб тут было: как поддало из трубы, индо в глазах помутилось!... Я в трубу, а из трубы как пырнет в меня чем-то, —я, братцы, и не взвидел света. Вылетел словно пуля!....

„Что и говорить, важно вылетел!" поддакнули все. Опять замолчали.

„Поджечь разве дом?" спустя немного, вдруг говорит кролик.

„Попробуйте-ка, дураки” закричала тут Соня во весь голос. „Вот погодите, натравлю я на вас Катюшку"!

Все смолкло.

„Ну", думает Соня, „что-то они теперь затеят! Хоть бы догадались крышу разобрать".

Немного погодя, опять голос кролика: „и одного будет воза для начала".

„Чего это, одного воза?" думает Соня. Скоро узнала чего, как посыпалась на нее куча камушков, и ударились ей прямо в лицо.

„Забьют теперь, пожалуй, коли их не унять! Ну, вы там, полноте, дурачье!;'

Опять все замолкло, не слыхать ничего.

Вдруг Соня видит: брошенные камушки превращаются в пирожки. „Что за диво! Попробовать разве сесть хоть один", пришло ей на ум. „Какая-нибудь да выйдет перемена! Вырости еще больше не выросту—это верно; а стану меньше,—тем лучше” Соня взяла пирожок,—села; замечает, точно, росту несколько убавилось. То-то обрадовалась! Вьгждала покуда не поровнялась с дверью, отперла ее и выбежала из дому.