СОНМ - [7]

Первые часа четыре прошли спокойно, едва заметно просвечивающиеся фосфором стрелки отцовских часов помогали следить за временем. Несколько раз проваливался в короткий, неглубокий сон. Каждый раз открывал глаза с запоздалым опасение, понимал, что, если окажусь в кошмаре, шанс дожить до рассвета будет стремиться к нулю. Да и погибну, глупо. Временами привычные звуки ночи разбавлял шум коротких стычек и рев победителей. С некоторыми если судить по мощи ора, не рискнул бы связываться даже сидя в танке.

К сожалению, в третьем часу, когда я уже даже тихонько стал надеяться, что всё обойдется рядом кто-то рыкнул. Была надежда что кусок невкусного железа останется без внимания, но к сожалению, тварь явно знала про мягкое нутро в моем лице. Стоило услышать скрежет деформирующегося кузова и мгновенно почувствовал себя шпротиной, которую вскрывают дабы употребить. Страха как такого не было, что-то внутри надломилось, и я больше не боялся, наверное, просто устал. Все и всё, что было мне дорого — мертво и разрушено.

Нечто напоминающее строением волка, только размером с бычка, медленно, но уверено рвало метал и пластик, открывая себе доступ к мягкому нутру. Без суеты и спешки отполз максимально далеко от то и дело дырявящих крышу когтей, крепче сжал арбалет и приготовился. В сторону предполагаемой морды направил пока выключенный фонарь. Надеюсь удастся ослепить неожидающую этого тварь. Очередной мощный рывок и мутировавшему волчаре удалось просунуть свою серую с темным узором чешуек башку сквозь свежесделанный люк в крыше.

— Не, братан извини, сегодня попутчиков не беру, особенно тех чьи мамки легли под крокодила, — скалясь не хуже твари, спустил курок.

Трехлезвийный болт вошел под углом в районе шеи и по самое оперение скрылся в теле врага. Четвероногий охотник сразу поумерил пыл и сев на задние лапы начал хрипеть, орошая кровью всё вокруг. Немало мерзкой, черной жижи попадало внутрь, через многочисленные пробоины корпуса.

Перезарядив выстрелил ещё раз. Не стоит привлекать внимание других хищников звуками растянувшейся агонии. Надеюсь это одиночка. Если придет спутница, то станет совсем грустно. С трудом открыв единственную не фатально деформированную дверь, выполз из машины. Оставаться ночью рядом с трупом-приговор.

Второй раз за сутки переоделся, в этот раз взял вещи отца. Великоваты, но лучше уж так, чем вонять кровью. В максимальной спешке закинул, все что сумел нашарить и посчитал нужным. Патроны, оружие, небольшой запас воды, фонарь, несколько армейских рационов, запасные болты и наконечники. Иногда звуки ночного леса разбавлял рёв хищников, чьи «голоса» я не узнавал. Возможно подверглись куда более сильным мутациям чем волк, либо же изначально другие виды. Каждый раз, слыша подобное невольно ускорялся ещё больше.

Нагрузившись двинулся прочь, была мысль бежать налегке, но неизвестно смогу ли вернуться, а бросать столько добра было жалко. Да и рюкзак скинуть секундное дело. Благодаря почти полной луне и пылающему в ночном небе символу, окрашивающему в зловеще-багровый цвет землю, получалось двигаться без фонаря. Постоянно прислушивался, то и дело замирая. Лес жил своей жизнью, схватки разгорались постоянно и лишь чудом пока удавалось не нарваться. Двигался в сторону шоссе, но с учетом странностей творившихся с лесом, мог с тем же успехом выбрать любое направление.

Около четырех ночи вышел к болоту. Такого в наших краях не было точно. Стоило услышать неприятное чавканье-сразу же развернулся. Даже если это зона и не напоминает, печально известный Манчак[1], без снаряжения, в одиночку соваться в незнакомое болото, ночью, удел беглых рабов да самоубийц. Да и слегка светящийся зеленоватый туман, не добавлял месту гостеприимства. Отправлюсь туда если других вариантов не останется вовсе.

До первых лучей солнца по моим прикидкам меньше часа, но остаться на месте и дождаться рассвета не позволяло чувство, что за мной кто-то наблюдает. Чужой, колючей взгляд ощущался постоянно. Возможно расшалилась психика, сказывалось постоянное напряжение и общее ментальное состояние, но на границе зрения то и дело появлялся гуманоидный, темный силуэт. Стоило повернуть голову и видение пропадало.

Пару минут спустя к видениям добавился едва слышимый шепот. Вначале не получалось даже разобрать на каком языке произносят слова, но с каждым разом он становился все громче, и я начал различать голоса, фразы. Меня звали … мать, отец, умерший друг. Я слышал их стоны, мольбы, плачь и упреки. Последние зачастую достигали своей цели, усиливая не покидающее чувство вины.

— ВЫХОДИ СУКА. ХВАТИТ ПРЯТАТЬСЯ И ЛЕЗТЬ КО МНЕ В ГОЛОВУ. — Ярость плохой советчик, особенно слепая и бессмысленная. Мой крик исчез среди заметно подросших стволов, а я рухнул без сил у ближайшего дерева в сырой мох и просто стал ждать. Надоело. Не помню в какой момент я начал отвечать, оправдываться, пытаться успокаивать. Граница реальности и чертовых видений расплывалась, а мрачный лес и неудобная земля показались самым лучшим местом, ведь здесь мы все вновь вместе.

Когда разум уже почти полностью оказался в сладком плену, всплыло воспоминание из детства. Мы в деревне, мама что-то варит на плите, отец же неспешно готовит снасти для рыбалки, заодно показывая мне основные узлы и травя многочисленные байки. И разговор зашел про достающих меня ребят постарше, местное пацанье не очень жаловало городских. Тогда я ещё не понимал какая социальная пропасть лежит между нами. Отец сказал что-то вроде: сражайся, дерись до последнего, даже если нет сил, даже если больно, устал и не можешь больше — все-равно борись. И так всегда, во всем.