Сонарол - [9]

Кресло подо мной провалилось. Я чувствовал себя, как тот капитан, которого Бонапарт произвёл в генералы.

13

– Что он хотел? – спросила Клэр.

Я сел напротив и стал смотреть на неё, как в тот первый день.

Я смотрел на неё и молчал, сколько было возможно, а потом сказал:

– Он посылает меня за границу.

Она уронила вязание.

– Он говорит, что сначала принял меня за битника, сбрившего бороду, а потом увидел, что ошибается.

– Поздравляю. Ты поедешь?

– Клэр, я тебя очень люблю, но не могу жениться. Мама не простит мне жену-католичку.

Я врал. Тэсс было наплевать на вероисповедание моей возможной жены, мне – наплевать на благословение Тэсс. Но Клер поверила. Она была воспитана в ортодоксальной семье.

– Если тебе тяжело, давай не встречаться больше, Язевель. Или пускай всё остаётся как есть…

Я подошёл и поцеловал её в глаза.

– До завтра, Клэр. Я ещё не так скоро уеду, может быть, мне удастся уговорить шефа послать тебя со мной.

– Спокойной ночи, – сказала она бесцветным голосом.

Я был у дверей, когда Клэр остановила меня:

– Когда будешь проклинать нашу встречу, помни всё-таки, что я с тобой не притворялась.

14

– Вы ничего не слышите? Кажется, вертолёт? – насторожился Гордон, откладывая рукопись.

Браун не ответил. Глаза его были закрыты. Кулаки сжаты.

– Холодно, Мэри, холодно. Почему так холодно? – пробормотал он.

Гордон поспешно спрятал записки, взял ружьё и вышел из палатки. Теперь шум вертолёта слышался лучше. Машина шла над кромкой леса. Гордон выстрелил из обоих стволов.

"Я делаю огромную глупость!" – подумал он, но иного выхода не было. Лейтенант дышал на ладан.

Вертолёт продолжал лететь над лесом. Гордон зарядил снова и ещё раз выстрелил. Теперь лётчики заметили его сигналы. Вертолёт стал снижаться -шум мотора слышался всё отчётливее. Было совершенно темно, как бывает лишь в тропиках, поэтому Гордон следил за машиной по звуку. Между ними оставалось не больше трети мили, когда наверху вспыхнула молния, и красная змейка метнулась к земле.

– Ракета!

Он плашмя бросился в траву, закрыл лицо руками. Взрыв всколыхнул воздух, комья земли и срезанные ветки пронеслись над головой. Вдалеке загорелся бамбук.

Гордон вскочил и побежал к палатке. Огонь ещё не освещал её, но ветер гнал пламя к югу, с минуты на минуту палатка станет отличной мишенью.

Он с трудом вытащил лейтенанта, взвалил на спину; тело сползало, приходилось держать его обеими руками.

– Господи, успеть бы к реке. Им стоит только зацепиться, потом не отвяжутся, пока не расстреляют весь запас…

Он не видел, как там палатка, но американцы выпустили сразу две ракеты, в отсветах пожара стал виден вертолёт – машина шла на посадку.

Гордон втащил больного в камыши.

От тряски лейтенант пришёл в себя.

– Партизаны? – прохрипел он. – Поднимите меня, пусть расстреляют стоя.

– Помолчите, – попросил зоолог. – Это ваши – американцы.

Он видел их довольно хорошо: вертолёт сел, и сразу же на землю выскочили человек двадцать с автоматами в руках.

– Эй, мальчики! – заорал Гордон. – Не стреляйте! Тут белые.

Ветер всё дул на юг, они должны были расслышать.

– Мы здесь! – закричал Гордон. – Я выхожу к вам.

Цепочка остановилась, солдаты опустили оружие. Взводом командовал капитан – небритый, в грязном пропотевшем хаки.

– Вот мои документы, – протянул удостоверение Гордон. – Я англичанин.

– Ладно, – буркнул капитан. – Не видели, куда девались партизаны?

– Здесь никого нет, я тут живу пятый день, никого нет, капитан. Вас должны были предупредить, что у меня тут лагерь.

– Чёрт его знает… Может, и говорили. Вы думаете, здесь что-нибудь можно понять по карте? Проклятые заросли, я бы на вашем месте убрался отсюда, пока жив… А это кто? Американец?

– Он сам всё объяснит, если вы его вывезете отсюда. Его надо срочно доставить в госпиталь.

– Давайте его сюда, – сказал капитан, – но я не ручаюсь, что это будет скоро. Мы патрулируем до утра, не думаю, чтобы нам разрешили прервать работу.

– У него воспаление лёгких. В конце концов, это ваш человек!

– Ну и что? Они там в штабе с ума посходили с этой инфильтрацией, вы себе не представляете, – раздражённо ответил капитан. – Они и слышать не захотят.

– Тогда я вам не дам его! – сказал англичанин. – Я не убийца, на земле его, по крайней мере, не будет укачивать. Оставьте мне пенициллин, если он есть у вас, и постарайтесь, чтобы к утру пришла машина.

– Ладно. Могу ещё дать консервированной крови. Надо?

– Не думаю, – сказал Гордон. – Вы не попали в мою палатку? Шприцы остались там.

– Мимо! – Капитан махнул рукой. – Спим на ходу, какое там попадание. Берите пенициллин. Я постараюсь, чтобы вас подобрали утром.

15

"Наверное, следовало им сказать, что он курьер", – подумал Гордон, распечатывая шприцы.

– Хэлло, Гарри, как самочувствие? Они дали мне пенициллин.

– Ага.

– Я не сказал им, кто вы, потому что не знаю, как вы решили поступить с тем пакетом. Я полагал, что вы сами вмешаетесь, если вам очень важно доставить его куда следует.

– Сожгите его. Я не хочу, чтобы вами занялась контрразведка.

– А пепел?

– Спустите его в воду. Мне тоже лучше, если они будут думать, что я освободился от пакета сразу, ещё в воде.

После укола лейтенанту стало легче, и он уснул. Гордону спать не хотелось, да и не стоило: до утра оставалось часа три, в таких случаях лучше вовсе не ложиться, чем проснуться с головной болью на весь день.