Сон в Нефритовом павильоне - [268]

Гетера смутилась при этих словах, а Цзи-син смолчал, только усмехнулся.

Щедро одарив музыкантов и танцовщиц, князь Ян отпустил их и пришел к Хун.

— Завтра князь Шэнь снова приедет. Он хочет поздравить тебя с саном циньской княгини. Распорядись, чтобы все было готово к приему дорогого гостя!

— Он будет один?

— Нет, видимо, пожалуют еще Начжа, Огненный князь, Лэй Тянь-фэн и наши с тобой соратники по боевым походам, все они хотят видеть тебя в этот день.

Хун засмеялась.

— Князья, может, и хотят, а вот Начжа едва ли!

— Если ты не выйдешь к нему, — улыбнулся князь Ян, — он обидится: ведь получится, что ты презираешь его как варвара или не уважаешь как гостя. А кроме того, я уже обещал ему встречу с тобой.

Хун решила не устраивать роскошного, пиршества, а обойтись хорошим вином и четырьмя-пятью холодными блюдами. Но гости остались вполне довольны угощением. После трапезы Начжа и Огненный князь встали и подошли к князю Яну.

— Мы скоро уезжаем на родину, неужели нам так и не удастся повидать госпожу Хун?!

Князь в ответ:

— Сегодня все смогут увидеть княгиню!

Он подозвал Чжан-сина и сказал ему, что гости хотят приветствовать его мать. Хун тотчас привела себя в порядок и надела лучший свой наряд с драгоценностями.

В сопровождении Сунь Сань и служанок Хун вышла в залу и приветствовала каждого гостя, начав с князя Шэня, который сказал ей так:

— Небо милостиво к вам: сын ваш удостоился титула циньского князя, сами вы — циньская княгиня! От души поздравляю вас с высокой наградой.

Хун низко поклонилась.

— Мой сын, возможно, еще не заслужил титула князя, но в одном я ручаюсь: он так же предан государю, как я.

Старый воин Лэй Тянь-фэн не выдержал.

— Мне уже далеко за семьдесят. Я видел Чжан-сина в бою: он такой же необыкновенный герой, как его мать! Когда он дрался с богатырями варваров и с предводителем северных сюнну, я все время вспоминал Лотосовые мечи нашей княгини!

Заговорил Су Юй-цин:

— В одном из боев сюнну окружили Сына Неба, прорваться было невозможно, но Чжан-син нашел выход. Он достойный сын своей матери, хотя и неизвестно, нашла бы она выход или нет!

Хун потупила глаза и улыбнулась.

— Ну разве могла бы я придумать что-нибудь дельное, ведь я всего лишь женщина. На войне бывает так: глаза не боятся — сердце дрожит, глаза боятся — сердце как камень. Сюнну перед нападением на империю Мин заключили союз с чжурчжэнями и туфанями — можно ли было надеяться, что, завидев войско минского императора, они побросают оружие и побегут? Тут-то и пригодился человек, у которого глаза боятся, зато сердце как камень. Мы не выставили своевременно заслонов на северных рубежах, потому и оказались в трудном положении! Дальновидный военачальник загодя заботится об обороне. А придумать что-либо, попав в окружение, не смог бы и сам Тянь Жан-цзюй, не то что полководец Хун Хунь-то!

Тут к Хун подошли Начжа и Огненный князь. Начжа начал так:

— Прошло уже десять лет с той поры, как мы с вами расстались, и все эти годы я мечтал вновь увидеть ваше мужественное, доброе лицо. Мне повезло: государь допустил меня в столицу. И я решил, что не вернусь домой, не повидав вас, потому и явился сегодня в ваш дом.

Затем заговорил Огненный князь:

— Я доверил вам свою дочь, и вы отнеслись к ней, как к родной. Никогда мне не расплатиться с вами за ваши безграничные милости!

Хун отвечала обоим так:

— Узнав, что великие князья прибыли в столицу, я сразу же вспомнила далекие суровые годы, и мне снова захотелось увидеть вас. Однако сегодняшняя Хун — не та, которую вы знали когда-то, и я смущена. Начжа засмеялся.

— А я до сих пор вспоминаю с досадой, как вы, слова мне не сказав, убежали с Лотосового пика в минский стан! Я тогда крепко осерчал и ринулся к даосу Белое Облако, чтобы излить на него весь свой гнев, но его и след простыл. Вы не знаете, где он теперь?

Хун отвечала:

— О даосе я больше ничего не слышала. Я ведь пошла за вами только потому, что не видела другого пути вернуться на родину. Неужели вы могли подумать, что Хун согласилась бы остаться в стане варваров?!

Начжа продолжал:

— И о чем я еще до сих пор жалею, так это о двух псах львиной породы. У вас сохранился тот меч, каким вы их убили? И нельзя ли на него взглянуть?

Хун попросила Сунь Сань принести мечи и показать их Начжа. Князь Шэнь, слышавший разговор, полюбопытничал узнать, что это были за псы.

Начжа потрогал Двойной меч, вздохнул и заговорил:

— Эти страшные звери охраняли мой дворец. Происходят они от льва, который водится у нас на юге, и охотничьей собаки, потому и называются львиными псами. Достать их было невероятно трудно, но мне удалось заполучить пару: они оказались такими свирепыми, что с ними можно было охотиться на волков, шакалов, тигров и барсов, такими чуткими, что слышали запах человека за сотню шагов, а шкура у них была железной — не проткнуть ни копьем, ни мечом. Однако госпожа Хун беспрепятственно прокралась ночью во дворец, срезала коралловый шарик с моего шлема и убила обоих псов, изрубив их тела на мелкие кусочки. До сих пор вспоминаю о той ночи с содроганием!

Князь Шэнь и другие гости раскрыли от удивления глаза. Но настало время расставаться. Хун подошла к Начжа и Огненному князю и тепло с ними простилась. Оба не в силах сдержать слез, оба говорят разом: