Сон «Святого Петра» - [6]
— Ничего, разберутся… Раз не ты, уже легче. Я тебе верю. Это главное. А кто его ударил?
— Не видел. Темно было. Знаю только, что не Лешка. Он пацан еще… Он со мной рядом был. Все побежали… Ну а мы не спешили. Вот нас и зацапали.
— Дурень стоеросовый! Оболдуй! Зацапали, не спешили! — Будешь ругаться, попрошу, чтоб меня увели в камеру.
— Ладно, я тебе дома все скажу… Дома, слышишь?! Я думаю, ты скоро вернешься. Ну а теперь дай обниму. Хоть бы с приездом поздравил, черт…
Они обнялись.
— С приездом, папа!
Шулейко встретил Оксану Петровну, заметно повеселев.
— Это не он! — радостно сообщил Алексей Сергеевич. — Я ему верю… Рано или поздно это выяснится. Вы сами в этом убедитесь!
— Посмотрим, посмотрим… Не все так просто, как вам кажется.
— Но я-то знаю точно! Теперь дело времени.
— Дело времени и доказательств.
— Будут, будут доказательства! Все. Ухожу. Не смею больше мешать. Спасибо вам!
Шулейко заглянул в дорожную сумку, извлек оттуда раковину-крылорог.
— Вот из тропических морей. Сам достал. Пожалуйста, возьмите на память. — Ради Бога, заберите обратно!
— Почему?!
— Во-первых, это может быть расценено как попытка подкупа должностного лица. Во-вторых…
Тут Оксана Петровна впервые за весь разговор улыбнулась.
— Во-вторых, я страшно боюсь всякой морской нечисти — медузы, улитки, ракушки… Это не по мне. Уберите!
— Хорошо. Я подарю ее вам, когда Вадим вернется домой.
Шулейко положил раковину в сумку и наткнулся на пакет с дневником Михайлова.
— Вот еще какое дело! — достал он дневник. — Посоветуйте, кто сможет разъединить листы слипшегося дневника? Это очень интересный человеческий документ. Я смог прочитать только половину…
И Шулейко рассказал историю находки.
Оксана Петровна осторожно взяла находку в руки.
— Можете оставить его мне. Я покажу нашим криминалистам.
Эй, на «Сирене»!
Севастопольский арестный дом. В комнате свиданий обритый наголо Михайлов пытался объяснить Надежде Георгиевне, что, собственно, произошло.
— Этого никто не мог предвидеть… Понимаешь, отец Досифей попал в зону фокуса иероизлучения… Никто даже не мог предположить, что это смертельно. Так совпало. Очень сильный шторм. Шел мощный иерозвук, и он остановил его сердце, как останавливают маятник часов… Моей вины здесь нет. Дмитрий тебе все объяснит!
— Я знаю, я знаю, ты не виноват! — кричала ему через барьер Надежда Георгиевна. — Дмитрий Николаевич хлопочет по начальству. Он все уладит. Все будет хорошо. Тебя непременно оправдают! Непременно! — Окончено свидание. Жандарм увел Михайлова в камеру. Его везли в вагоне под конвоем, его везли на извозчике, и под стук колес, и под цокот копыт в ушах Михайлова звучали слова высочайшего монаршего повеления: «По обстоятельствам военного времени и учитывая крайнюю нужду в специалистах подводного плавания, заменить каторжные работы бывшему старшему лейтенанту Михайлову отбыванием воинской повинности по усмотрению морского министра, а в случае первого боевого успеха, восстановить его во всех правах…»
На причале военной гавани Михайлова сопровождал офицер штаба, бывший его однокашник по Морскому корпусу, капитан 2-го ранга Эльбенау, худощавый рыжеусый остзеец с аксельбантом.
— Своим освобождением, Николь, ты обязан только тому, что за год боевых действий Подводная бригада не потопила ни одного судна. Это удручает. Но у тебя есть шанс отличиться. Правда, лодка старая, из резерва, и команда такая, что — чемоданы за борт и тушите свечи. Одним словом, каюк-компания. Но не падай духом. Чем смогу — помогу!
— У меня к тебе и к Штабу одна-единственная просьба. Пусть с дачи брата из Фороса пришлют мне мои приборы и установку. И еще — не в службу, а в дружбу: выпиши сюда Наденьку…
Темно-красные корпуса судоремонтного завода походили на тюремные равелины, которые только что покинул Михайлов. Бабы, стоя на шатких лесах, шкрябками обдирали ракушки с бортов поднятого на клети эсминца. Их лица были замотаны платками до глаз. Неприязненными взглядами провожали они фигуры офицеров в белоснежных фуражках и щеголеватых кителях.
У причальной стенки стояла ржавая подводная лодка. На корме полоскался андреевский флаг. В носу тускло отливали медные литеры славянской вязи: «Сирена».
— Эй, на «Сирене», — окликнул Михайлов вылезшего на палубу замызганного матроса. — Где у вас старший офицер?
— Так что третьего дня застрелимшись… — нехотя ответил матрос и тут же скрылся в люке. В руках он держал странный полосатый сверток. Старший лейтенант ловко пронырнул узкую стальную шахту и очутился в центральном посту. Здесь три полуголых матроса азартно резались в карты. Один из них, вислоусый крепыш, встал и заслонил широченной спиной товарищей по игре. Голая грудь его была изукрашена замысловатой японской татуировкой. Перебитый нос придавал ему вид свирепый и отчаянный.
— Кондуктор Деточка, — вальяжно представился крепыш. — Боцман этого парохода.
— Где офицеры?
— А хто хде. Ремонт…
— Почему картеж?! Кто этот голый? — кивнул Михайлов на матроса, прикрывавшего срам бескозыркой.
— О тот? — уточнил боцман. — Та проигравься на всю одежду… Нательный крест на кон поставил. Отыграться хочет. Нас, ваше благородие, тут как кутят в лукошко собрали. Мол, топить, так всех разом… Штрахвованные мы.
В книге рассказывается о судьбах «нелегала из Кёнигсберга» – советского военного разведчика, работавшего под оперативным псевдонимом «Лунь», его боевого соратника – фотокорреспондента Сергея Лобова, их друзей и близких, опаленных безжалостным пламенем Великой войны. А контрразведчики – герои повести «Знак Вишну» – вступают в смертельно опасную схватку с отрядом террористов-«вервольфов», оставленных фашистами в небольшом городке Альтхафене, расположенном на берегу Балтийского моря…
Ha I, IV стр. обложки и на стр. 2 рисунки В. ЛУКЬЯНЦА.На II стр. обложки и на стр. 49 рисунки В. СМИРНОВА.На стр. 61 рисунки Ю. МАКАРОВА.На III стр. обложки и на стр. 110 и 127 рисунки К. ПИЛИПЕНКО.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга писателя-мариниста Николая Черкашина "Одиночное плавание" посвящена героической службе моряков-подводников 4-й эскадры Северного флота, их жизни, походным будням. В разделе "В отсеках Холодной войны" помещены очерки, построенные на острых эпизодах подводного противостояния морских сверхдержав в глубинах Мирового океана.
В книге известного писателя-мариниста, лауреата Всероссийской литературной премии им. Александра Невского Николая Черкашина собраны наиболее характерные факты чрезвычайных происшествий, случавшихся на советском Военно-морском флоте в годы Холодной войны. Автор анализирует причины нештатных ситуаций, рассказывает о мужестве и героизме моряков в экстремальной обстановке.Книга иллюстрирована уникальными фотографиями.
Они были молоды. Они верой и правдой служили Родине. Она не смогла их спасти. В чем причины их гибели? Автор пытается разобраться в этом, он стремится заглянуть дальше и глубже других и угадывает только ему ведомую правду этой трагедии…
Поэзия и проза (компиляция из разных источников): рассказы из сборников "A Mainsail Haul" и "A Tarpaulin Muster", стихотворения из сборника "Salt Water Poems and Ballads" и др., глава из поэмы "Мазилка". Составитель (и переводчик нескольких рассказов) — Виктор Федин.
Пираты, корсары, каперы, флибустьеры, буканьеры… Как давно это, кажется, было. А может, этого и не было? Только в сказках и легендах, в романах и поэмах?.. В байроновском «Корсаре», стивенсоновском «Острове сокровищ»? Да еще в «Бригантине» Павла Когана… Но нет, все-таки пиратство было, и об этом люди вспоминают снова и снова. Появляются и серьезные исследования, и научно-популярные книги. Пишут не только ученые и популяризаторы, но даже теоретики и практики военно-морского дела, флотоводцы, как и автор этой книги — он был начальником штаба военно-морских сил Германской Демократической Республики.
Основано на реальных событиях! Самое знаменитое кораблекрушение в истории глазами десятилетнего мальчика. Как он сумел спастись и помочь своим близким? И почему стольким пассажирам «Титаника» это не удалось? Джордж Колдер – самый везучий мальчик на свете. Ведь он отправляется в путешествие на величайшем корабле из всех, что когда-либо были построены, – на «Титанике». Это будет лучшее приключение в его жизни! Но случается невозможное. Корабль, названный «непотопляемым», начинает… Тонуть! И Джордж остаётся в одиночестве, потерянный и напуганный, на судне, которое неотвратимо уходит под воду.
«Сказание о распрях» — героическое повествование в жанре «фэнтези» с элементами сказки и небольшим заимствованием из древнегерманской, славянской и тюркской мифологии, а также отсылками к «1001 ночи». А начинается всё с сотворения Богом вселенной, в которую он помещает одну планету, где создаёт Рай на континенте «Фантазия». Но один из его помощников начинает всё портить и, превратившись в дракона, начинает поедать материк, обгладывая его с краёв. Но добро побеждает, и Бог создаёт людей — которые, однако, по прошествии некоторого времени не оправдывают его доверия.
В своей увлекательно написанной книге «От „Наутилуса“ до батискафа» современный французский писатель Пьер де Латиль рассказывает о том, как после многих лет мучительных поисков и неудач людям удалось наконец сконструировать батискаф — подводный аппарат, свободно перемещающийся под водой и способный спускаться на дно величайших впадин Мирового океана.
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».