Сон, похожий на жизнь - [33]
— Пека, ты! — вдруг Гуня явился. И словно впервые старого друга увидал, горячо впился смачным поцелуем в него. — Друг ты или кто? У меня к тебе огромная просьба... Мама приехала.
Она не только мама, я бы сказал...
— Умоляет, просит черешни! Она ж из Крыма сама. Только ты!
«Вот пусть и сходит сама», — такого я ждал от Пеки... но от него всегда надо большего ждать.
— Смогем! — ощерился Пека. После затишья у него бурю жди!
— Денег дать?
— Обойдемся.
— Ты-то как раз мне нужен! — Гуня меня ухватил.
— Я не только тебе нужен! — Вырвал руку, Пеку догнал. — Да, это не наш электорат! — сказал ему в утешенье.
— Наш электорат под землей! — произнес он грозно.
Как это понимать?
На рынок, однако, вышли. Мужественно миновали россыпи снетков. Подошли к черешне.
— Ну что, берем? — спросил я.
— Не хочу тут брать. Одни абреки торгуют. Ростят-то не они!
Не совсем это так... но с ним сейчас лучше не спорить.
— Диета мне приписана! — вздохнул он, оглядывая ряды. — Стол номер два! А я ем... все, что не приколочено! Пошли!
— Тут где-то Казачий рынок есть, — я вспомнил спасительное. Хотя казаки с ним тоже обошлись неласково... но все ж... — Вон стрелка-указатель. Давай.
Долго патриотично шли с ним на Казачий рынок, согласно указателям, через долы и овраги, грязные слезы утирая. Дым уже вполне явственный! Потому и тело, наверное, чешется. А я думал: из-за пиявок.
— В горах лес горит, — хмуро пояснил Пека. — Возле винсовхоза бывшего. Виноградники жгут — ну и лес загорелся.
— Да, умно...
— Ну что? Хорошо тебе? — оскалился он.
— Хорошо, но душно.
— За Митьку переживаю я, — Пека говорил. — Больно горяч, наивен... Тонкая кожа! У меня-то кожа дубленая.
— Поздно уже... кожу ему дубить, опоздал, — вырвалось у меня.
— Они еще, небось, из-за дыма в аэропорту сидят, — простонал Пека. — Да что изменишь-то?
На плоском холме нас встретило кладбище. Куда ж нам без него! Двое оборванцев, уйдя уже по пояс, рыли могилу. Третий — небритый, мордастый, видимо бригадир, — стоял, опираясь на лопату, и злобно высматривал кого-то. И Пеку сразу признал.
— Где же ты шляешься, собака?! — заорал. Сунул Пеке лопату... и тот покорно почти начал рыть. Пришлось вырвать силой лопату.
— Другой это, — бригадиру пояснил.
— Надо же, а как вылитый.
Этот везде свой... кроме палаты депутатов.
«МОРЯК ЗАПОЛЯРЬЯ» возник. Шли через его территорию.
— Прям сплошное Заполярье тут, — Пеке сказал. — Как бы не замерзнуть.
— В Заполярье не замерзнешь! — рявкнул он. Спорный тезис. Но для них это, видимо, постулат. Шли мимо столовой.
— Стоять! — красномордый капитан в парадной форме нарисовался в окне. — Право руля!
Вошли в гулкое помещение. Слепят мундиры, нашивки и ордена. Желтеет коньяк.
— Товсь!
Приготовились.
— За День славного Военно-морского флота... Залп!
— Спасибо, спасибо, — я пытался уйти. У нас вроде другие задачи...
— Товсь!
— Спасибо... но мы вроде не моряки...
— Сухая мандежь! — резко он возразил (для расшифровки надо бы глянуть в военно-морской словарь). — Кто не моряк? Пека не моряк? Да он все наши лодки кормит, без него бы от стенки не отошла ни одна! В отсеках у нас свой человек! За кормильца нашего... Залп!
Тут уж нельзя было отказать. Тем более что и я вспомнил вдруг, что по первому диплому своему — инженер-акустик подводных лодок. Гордость пришла.
— Кормит нас, — хохотал красномордый. — Плохо одно — для лодок «еда» лучит сильно, так что у нашего Пеки теперь прибор только на полвосемнадцатого всегда!
Как почти моряк я, к сожалению, знал, что «полвосемнадцатого» означает «всегда вниз».
— Залп!
Вышли, качаясь. Это можно лишь с ним — за пять минут так напиться. Причем внезапно.
— Насчет полвосемнадцатого мы еще будем смотреть! — грозно Пека сказал.
И случай тут же оперативно представился — но ужасающий, как всегда! Вошли на Казачий рынок... но и там за прилавками только абреки! А где же казаки? Все на съезд подались?
Лишь какие-то алкаши под окрики хозяев таскали мешки с урюком от машины к прилавку. И наш Антон однорукий уже тут!
— Этот мешок сюда неси! Живээ давай! — покрикивал на них седой джигит. — А ты вали! — крикнул на Пеку, подсобившего Антону. — На вас не напасешься! Все, что гнилое останется, дам!
Это Герою Соцтруда!
Нас, впрочем, интересовала черешня. Или что? Не совсем ясно, по какому принципу Пека к статной красавице подошел, торговавшей, как ни странно, снетком — продуктом, уже изрядно себя скомпрометировавшим, этой сушеной «золотой рыбкой», поманившей и нас.
— Вот это лицо я буду мучить, — определенно Пека сказал.
— Мне кажется, это не черешня. — Я осторожно указал на прилавок. Но он, говоря по-казачьи, закусил удила. Чернобровая казачка. Подоила мне коня. Песня!
— Казачка? — подошел он.
— Да! — задорно тряхнула косой.
— А где муж?
— Объелся груш!
Ноздри Пеки хищно раздулись... быть беде. Не успела жена его приземлиться в Лондоне... а точнее, не успела даже оторваться от земли... Меж тем кольцо абреков сужалось. Явно повышенный интерес.
— Отойды! — крикнул седой. — Она с нами работает!
— А отдыхает со мной! — Пека повел на них мутным взглядом. Окосел без вина... если не считать, впрочем, пяти стаканов коньяка. — Что это у тебя снеток такой мелкий? — снова со всей страстью обратился к ней.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
Валерий Попов, известный петербургский прозаик, представляет на суд читателей свою новую книгу в серии «ЖЗЛ», на этот раз рискнув взяться за такую сложную и по сей день остро дискуссионную тему, как судьба и творчество Михаила Зощенко (1894-1958). В отличие от прежних биографий знаменитого сатирика, сосредоточенных, как правило, на его драмах, В. Попов показывает нам человека смелого, успешного, светского, увлекавшегося многими радостями жизни и достойно переносившего свои драмы. «От хорошей жизни писателями не становятся», — утверждал Зощенко.
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!