Сон Брахмы - [7]

Автор, грузный мужчина с одутловатым лицом и неопрятной рыжей бородой, попивал минералку, оценивающе оглядывая собравшийся люд. Рядом с ним сидел не то директор, не то главный редактор издательства, рискнувшего выпустить его опус, – человек совершенно невзрачный, к тому же смущавшийся того, что оказался в центре внимания. «И дает же Господь таким людям деньги», – вздохнул Матвей.

Книга вышла, что называется, «под выставку», поэтому в большинстве своем присутствующие знакомы с ней не были. Автор вначале без энтузиазма, а потом все более возбуждаясь от собственных слов, стал пересказывать ее содержание.

Опус назывался «Отсутствующая Россия». С самого начала бородач огорошил слушателей, сообщив, что России никогда не было.

– Что такое Россия? Геополитическое пространство, объединителями которого были все кто угодно, кроме представителей его населения и выразителей его интересов. Рюриковичи – норманны, опиравшиеся на норманнские дружины. После нашествия хана Батыя они отатарились, а освободившись от ига, вырядились в византийские одежды. Москву объявили «Третьим Римом»! Для них государством была не Русь, а Московия; жителями этой страны были не русские, татары или черемисы, а «московиты». Я думаю, все в курсе, что кое-где нас до сих пор называют москалями. Мало того, эти отатаренные норманны оставили нам в наследство мечту об истинной столице нашего государства. Догадались, о каком городе я говорю?.. Так точно – о Константинополе! Им нужна была корона ромейских императоров – ни много, ни мало. А при чем здесь Россия? Иван Грозный удвоил свои земли за счет татарских территорий, захотел стать супругом английской королевы, татарского княжича посадил на собственный престол – а вы говорите: «Россия»! Предки Романовых, получивших власть после Смутного времени, были пришлыми людьми в Великороссии, и вели они себя на манер давно вымерших византийских кесарей. Потом Петр I сообразил, к чему это приведет, и решил модернизировать государство. На чей манер? Правильно – на голландский и немецкий. Кое-как одолев Карла Шведского, он залез обеими ногами в Германию, отчаянно пытаясь породниться с местными князьями. Получилось в Голштинии – и вплоть до революции 17 года нами правили мелкопоместные немцы, которые мечтали стать германскими королями, к русскому же народу относились как к неизбежному злу. Кто любил заигрывать с русскими? Екатерина Великая – стопроцентная немка, которая по достижении возраста климакса стала рядиться в кокошники и изучать особенности русского мата? Александр I, говоривший по-русски с французским акцентом? Алкоголик Александр III, чей отец был наполовину пруссаком, а мать чистокровной немкой из Гессена?

Но в 1917 году нам не повезло еще более. Большевики вообще не интересовались национальными проблемами. Они строили всемирную империю – так уж получилось, что оплотом их идей стала бедная, необразованная, аморфная евразийская глубинка. Но тянуло-то их в Варшаву, Берлин, Париж! Миф о великой России сочинит один злобный грузин, ограбивший половину Старой Европы, но ничем кроме издевки над темными массами этот миф так и не станет.

Таким образом, Россия – иллюзия, созданная пропагандой царского и позднесоветского времени. Историческая родина русских теперь называется Украиной и дел с нами иметь не хочет, расовый тип русских отсутствует, государственные границы неустойчивы, язык вымирает, сменяясь телевизионным суржиком Петросяна и Жириновского, а весь мир отождествляет слово «русские» с носителями безумных и авантюрных планов мирового господства. Скажите мифу о России ДО СВИДАНИЯ!

Завершив на пафосной ноте свою речь, автор книги в поисках одобрения посмотрел на то ли директора, то ли редактора, но тот лишь еще больше вжался в стол. Зато клакеры устроили небольшую овацию.

Один из случайных посетителей шумно встал и, бормоча что-то под нос, ушел с презентации. Автор шмыгнул носом, но мужественно выдержал это испытание. Поскольку молчание затягивалось, Матвей проявил сострадание и поднял руку.

– Вопрос? – всполошился то ли директор, то ли редактор. – Да, да! Конечно! Мы вас слушаем!

– Шереметьев Матвей. «Вечерняя новость». Москва. Не слишком ли много стали в последние годы писать о России – и то, что она была, и то, что ее не было?

– Слишком много, – ничуть не смутился автор. – Учитывая, что такого предмета, как «Россия», просто нет.

Матвей ожидал подобного ответа и уже собирался поинтересоваться, что же в течение стольких веков называли словом «Россия», как позади него раздался задорный женский голос:

– Если России нет, то в каком государстве мы живем? Как оно называется?

Матвей обернулся. То ли, входя в зал, он не заметил эту девушку, то ли слишком увлекся рассуждениями автора и не обратил на нее внимания, когда она вошла. Ее лицо показалось Матвею знакомым – но он определенно не мог вспомнить, где видел ее. Уже много позже ему на ум пришли слова одного из давних знакомых, успевшего к тридцати годам несколько раз жениться и развестись: «Впервые встречаясь со своими будущими женами, я выделял их среди других женщин по одной простой причине – мне казалось, будто я когда-то знал их. Это карма. Прошлые жизни. Что-то я со своими спутницами не поделил в прошлых существованиях, – вот они и явились ко мне, горемычные». Матвей не слишком доверял разговорам о карме, но в тот момент ему показалось, что когда-то он очень хорошо знал эту девушку. Ей было немногим больше двадцати лет, в глаза бросались пшеничного цвета кудри, завивавшиеся мелким бесом, нос уточкой, чуть удлиненные карие глаза. Одета она была в кожаную обтягивающую куртку и джинсы со стразами. Одежда подчеркивала стройную фигурку, однако красавицей девушка Матвею не показалась. Впрочем, она была привлекательна. Даже очень привлекательна. И где же он ее видел?