Соловушка НКВД - [302]

«Пронесло!» ― успокоенно вздохнул Дьяков и нахмурился, когда узнал, что в госпитале остался бывший директор рынка, которому за круглую сумму сделали операцию по поводу язвы желудка.

— Но я его нигде не видел, куда делся? ― удивился бургомистр и получил ответ:

— В мертвецкой. Не имели времени вывезти и придушили подушкой. Отнесли в холодную, куда важный гость не сунул бы носа.

Дьяков с интересом взглянул на ведающего отоплением здания.

«Достоин похвалы, поощрения за то, что спас меня от получения выговора».

Обещал за смекалку включить в новый список награждаемых медалью, вместо благодарности услышал:

— Побрякушкой сыт не будешь. Мне бы посущественнее, чем можно живот набить.

Истопник получил банку балтийских шпрот, пачку маргарина, сухари. Отдавая премию, Дьяков посоветовал все быстрее съесть.

— Не смей обменивать на золотишко. Попадешься при сделке на глаза жандармам, и не сносить головы — за утаивания драгоценного металла от рейхсбанка поставят к стенке.

36

Стрелки часов приближались к полуночи.

Дьяков решил дважды отметить наступление Нового года, вначале по московскому, затем по берлинскому времени.

Зажег свечу. Мысленно пожелал себе в 1943-м самого хорошего, в первую очередь не схватить пулю или осколок, не свалиться с сыпным тифом, не лечь завернутым в тонкое одеяло (за отсутствием гроба) в с трудом вырытую в каменной земле могилу, остаться целым и невредимым. Выпил за свое здоровье, благополучие неразбавленный спирт, запил водой, крякнул, закусил холодной тушенкой. Почувствовал разливающуюся по телу приятную теплоту. В голове просветлело, но после опрокинутых в себя пары рюмок, все вокруг помутнело. Опустил голову на грудь, смежил веки.

Когда проснулся и протер глаза, стрелки часов показывали половину второго.

«Проспал!»

Включил радиоприемник, повертел ручку шкалы настройки, отыскал Московскую станцию «Коминтерна», услышал вкрадчивый, очень душевный голос:

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза,

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза…

Нежная, чуть грустная мелодия была знакома.

«Музыка популярной у сентиментальных немцев песни про Лили Марлен, а слова новые».

Придвинулся к динамику.

Ты сейчас далеко-далеко,

Между нами снега и снега,

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти — четыре шага…

Невесело усмехнулся:

«На фронте до смерти не четыре, а куда меньше шагов».

Представил, каково сейчас в окопах, блиндажах, и поежился, точно его до костей пронзил холод…

«Гитлер успокоил 6-ю, обещал не оставить попавшую в беду армию, ежедневно присылать до сотни транспортных самолетов с крайне необходимыми провиантом, боеприпасами, но сквозь кольцо окружения удается пробиться единицам, остальных сбивают при подлете… Танки фельдмаршала Манштейна по пути к нам встретили сильное сопротивление, глубоко завязли в снегах. Трусливые итальяшки разбиты наголову. План прорыва из «котла» потерпел полный крах…»

После концерта диктор Левитан зачитал свежую сводку Совинформбюро:

В течение ночи на 1 января наши войска южнее Сталинграда в районе Среднего Дона продолжали вести наступательные бои. В заводском районе города наши части продвинулись вперед, заняли два квартала.

Юго-западнее Сталинграда наши войска преследовали противника и овладели несколькими населенными пунктами, заняли выгодные позиции. Немцы понесли огромные потери.

«Как и немецкая, советская пропаганда нагло, беззастенчиво врет, преувеличивает свои успехи, уменьшает наши. Но страшно, если в сводке хотя бы десять процентов правды…»

Вспомнил свое короткое посещение передовой, когда над заснеженной равниной с советской стороны неслась старинная тирольская песня, в ответ немцы кричали: «Давай „Катюшу“!». Стоило зазвучать призыву прекратить напрасное сопротивление, появившийся офицер приказал шквальным огнем заглушить передачу. Когда стрельба из всех видов оружия прекратилась, противник включил громкое тиканье часов, сообщил, что каждые семь секунд на фронте гибнет немецкий солдат. Передача завершилась бравурным танго, которое на осажденных подействовало угнетающе. Было больно присутствовать при забое и варке отощавшей вьючной кобылы. Запомнилась своеобразная художественная выставка ― врач Курт Ройбер представил на обозрение однополчан свои картины, среди них на обороте карты портрет Богоматери с младенцем Иисусом на руках. Блиндаж с вернисажем стал местом паломничества, святилищем, куда солдаты с капелланом приходили молиться.

Дьяков вновь налил в алюминиевую кружку спирт. Настроил приемник на волну Берлина, послушал новогоднее послание Гитлера Паулюсу:

От имени всего немецкого народа шлю вам и вашей доблестной армии самые сердечные пожелания успеха в новом году. Я хорошо понимаю всю сложность вашего положения, героизм ваших войск вызывает глубокое уважение. Вы и ваши солдаты должны вступить в новый год с твердой уверенностью, что вермахт сделает все возможное, чтобы вызволить вас из беды. Ваша стойкость послужит примером для германских вооруженных сил.

Передали и ответ Паулюса:

Мой фюрер! Ваши проникновенные и твердые слова встречены войсками с огромным энтузиазмом. Мы оправдаем ваше доверие. Можете быть уверены, что все, начиная с седовласого генерала и заканчивая безусым пехотинцем, будут стоять до конца, и тем самым внесем свой вклад в победу над врагом.