Соло. История щенка гиеновой собаки - [25]
Когда щенки подрастают настолько, что могут вылезать из норы, мать ложится перед норой, чтобы покормить их, но когда им исполняется шесть недель, она кормит стоя. Так что малорослым щенкам приходится вставать на задние лапки, чтобы достать до соска. И вот мы видели, как Соло отчаянно металась, размахивая передними лапками, чтобы опереться о брюхо матери, снова и снова пробивала себе дорогу среди больших щенков. Её то и дело отбрасывали, она теряла равновесие и кувыркалась в траву, но ни за что не сдавалась. Через минуту она снова вскакивала и бросалась вперёд, защищая своё право сосать собственную мать.
Она держалась молодцом. Но мы не могли не сочувствовать Фее. Часто, когда она стояла, прижав уши и раздвинув губы в улыбке, морда у неё была такая, словно она едва выдерживает боль,— ведь ей приходилось терпеть укусы острых зубов шести или семи больших щенят, впивающихся в её нежные соски. Нередко какой-нибудь из щенков, которому наскучило сосать или, наоборот, показалось, что ему мало молока, начинал кусать Фею за лапы или за хвост. Случалось, что щенок, упёршись всеми четырьмя лапами в землю, тянул изо всех сил, вырывая клочки шерсти из её ляжек, особенно чувствительных к укусам. И только когда Фее становилось совсем уж невтерпёж, она оборачивалась и кидалась на укусившего её щенка. Но такое самоуправство редко оставалось безнаказанным: Ведьма всегда была поблизости и немедленно бросалась на защиту своих отпрысков, громко рыча и кусая Фею. И другие собаки тоже частенько помогали доминирующей суке производить экзекуцию.
Примерно через неделю после первого «выхода» Соло мы заметили, что постоянные трёпки не прошли даром: у неё были изгрызаны кончики ушей и почти не оставалось шерсти на ушах, лапах и хвостике. А когда мы рассмотрели её поближе, в бинокль, то заметили, что вся она покрыта мелкими ранками — следами острых зубов, постоянно теребивших её нежную и мягкую шкурку. Нас удивляло, что Соло вообще ещё показывается из норы, но, как видно, страсть к путешествиям, к исследованию нового мира была сильнее страха перед неприятностями, которые постоянно сыпались на неё.
Иезавель, подрастающая самка, всегда проявляла горячий интерес к щенкам и не раз оказывалась поблизости, когда большие щенки начинали дёргать Соло. И хотя Иезавель рычала на мучителя, когда Соло взвывала от боли, в первую неделю она почти не вмешивалась в щенячьи забавы. Однажды, когда четыре больших щенка пытались тащить Соло в разные стороны, крепко вцепившись ей в хвост, оба уха и лапу, Иезавель внезапно подошла и вызволила Соло от мучителей. Щенки выпустили Соло, собираясь напасть на Иезавель, так что она без особых трудов утащила у них живую игрушку. Но носить щенков она ещё не научилась: затрусила прочь, высоко подняв голову и зажав в зубах хвостик Соло, а голова незадачливого щенка со стуком моталась по жёсткой земле. Так Соло была препровождена к ровесникам Иезавели, которые отдыхали по обычаю гиеновых собак отдельной компанией. Там Иезавель бережно опустила на землю маленького щенка, улеглась рядом и принялась вылизывать его мордочку.
Соло никогда не бывала так далеко от логова и ещё ни разу не встречала годовалых собак. Поэтому она постаралась убежать от своей спасительницы и громко позвала на помощь. Сестры Иезавели сейчас же подскочили к ней и стали щебеча вылизывать её. Одна из них попыталась взять её в зубы. Но тут Иезавель, угрожающе рыча, отогнала однопомётников и больше не подпускала их к Соло. Потом, осторожно переставляя лапы и то и дело наклоняясь, чтобы ласково обнюхать маленького щенка, она проводила Соло обратно до самой норы. Мы впервые увидели, как Иезавель ссорится со своими сёстрами. С тех пор Иезавель не раз спасала Соло от издевательств щенков Ведьмы и уносила её к своим однопомётникам, но почти всегда тащила щенка то за ухо, то за лапу, а случалось, что и за хвостик. И каждый раз Соло пробивалась обратно к норе, а Иезавель её провожала. Часто на обратном пути щенки Ведьмы перехватывали Соло, пока она не успевала скрыться в логове, и мучения начинались сызнова. Казалось, что Соло предпочитает иметь дело с чем-то известным, пусть даже и несущим мучения и боль, лишь бы не оказаться в окружении больших и малознакомых собак, в стороне от логова и матери.
Интересно отметить, что ещё один подрастающий пёс любил таскать Соло в зубах — и тоже довольно неумело: это был один из молодых самцов, Аполлон. Собственно говоря, он носил Соло даже чаще, чем его сестра, но не предъявлял на неё такие исключительные права, да и защищал её реже, чем Иезавель.
Правда, выдавалось иногда и такое время, когда щенкам надоедало возиться с Соло и они оставляли её в покое; тогда-то ей представлялась возможность без помехи исследовать окружающий мир. Как всякий маленький щенок, Соло начинала знакомиться с удивительными существами, без которых нельзя представить себе жизнь равнин. Тогда мы наблюдали её первые неуклюжие наскоки на кузнечиков, попытки догнать бабочку, её первые оборонительные реакции, когда стервятник в поисках объедков ковылял в её сторону. Однажды, когда Соло затеяла поединок со стеблем содомского паслёна, откуда-то прилетел рой пчёл. Собаки тут же стали носиться за насекомыми, взвиваясь в прыжках и непрерывно щелкая зубами. Вместе со всеми бегала и Соло. Возможно, её ужалила пчела и она перепугалась, но только она побежала в сторону от норы, цепляясь за стебли и падая. Она останавливалась, звала на помощь и снова бежала. К этому времени у неё на спинке уже были пролысины от постоянных трёпок, которым её подвергали старшие щенки, и редкая шерсть плохо спасала от пчелиных укусов. К счастью, пчелы скоро улетели, так же внезапно, как и появились. Несомненно, они покусали многих собак, но, судя по всему, тем это нисколько не повредило. Соло на некоторое время спряталась в нору.
