Солнечные узоры - [31]

Такие двухчастные избы — жилая комната и сени — яркие памятники бедняцкого уклада дореволюционной деревни. Они скромны, но по-своему гордо поглядывают оконцами на дорогу. И здесь нам стало ясно, что при создании музеев народного деревянного зодчества напрасно мы забываем об этих бедняцких избах, а гонимся за большими домами, удивляющими нас плотницким мастерством. Верно ли? Так-то уж русская деревня состояла из шестистенков и пятистенков? Так ли уж по всем наличникам гуляла затейливая резьба? Порой в жизни и не до резного коня-охлупня на крыше. Рад будешь и обычной, простецкой избе.

Посмотрите, как милы эти скромные избы. Нет, они не убогие были! Народный строитель органически ощущал масштаб постройки, ту мерку, что отличает истинное произведение искусства. Да, искусства! Это не громко сказано, ибо к каждой вещи из предметного мира, ее окружавшего, мастер относился творчески, образно решая свое произведение; будь то сама изба или простая деревянная ложка.

От Шестова рукой подать до бывшего Лукина монастыря. Громада его собора розовеет в морозной дымке. Суждена собору и краснокирпичным стенам монастыря новая жизнь в Государственном историческом заповеднике «Горки Ленинские». Снова над собором, господствуя над просторами полей и березовых лесов, забелеют его пять глав, которые когда-то служили ориентиром на охоте Владимиру Ильичу и его спутникам.

От монастырского холма раскрывается живописнейшая панорама окрестностей. На юге, через Пахру, видна высокая колокольня в селе Колычеве, восточнее едва различимы избы деревни Куприянихи, а севернее, через долину, видна кромка березняка. Из того леса, охотясь вблизи от лесных местечек с трепетными для охотничьего сердца названиями Можжевеловая поляна и Горелый пень, и выходил Владимир Ильич с братом Дмитрием Ильичей. Перед ними возникало широкое поле и над всем матово светились под солнцем белые главы монастырского собора. Тогда охотники забирали вправо и направлялись в сторону Горок.

Поистине лирична природа южного Подмосковья. Спокойные, задумчивые речки, в которых летом отражаются плакучие ивы, а с высоких песчаных крутояров опрокинуты в воды кроны великанов сосен. Зимой же эти речки не угрюмы, а уютны и тянут к себе на чистый лед звонкоголосую детвору.

Пахра, Рожая, Лопасня… Что громкого в этих названиях? А с ними связаны великие имена в нашей культуре. Л. Н. Толстой, П. И. Чайковский, А. П. Чехов жили и творили на их тихих берегах, запечатлевали в своем творчестве каждый по-своему напевные пейзажи этих мест.

В прибрежных деревнях почти не сохранилось черт прежнего облика крестьянских построек. Время неумолимо диктует свои законы. Новый быт колхозных и совхозных поселков тяготеет к современному комфорту. Нередко среди полей видишь группу блочных, а то и кирпичных пятиэтажных домов — этакие микрогородки с собственной теплосетью и прочими атрибутами коммунального хозяйства.

Процесс влияния города на деревню начался давно, еще в капиталистической России. Тогда оно было чуждым селу и большей частью не считалось с удобством крестьянского жилья. Капиталистический рынок навязывал свою продукцию деревне. Ныне социальные условия жизни в корне другие. Процесс слияния города и деревни — процесс тонкий и требует деликатного подхода к работе зодчих села, социологов, экономистов. Глубокое изучение традиционных приемов в выборе места для поселений, строительной техники, отношения к материалу строительства — вот те непреложные правила, выполнение которых обеспечивает успех в формировании нового, социалистического облика села.

Когда впервые сходишь с автобуса в Мелихове, то сразу обращаешь внимание на ухоженный вид села. Дома сверкают свежею краской, будто поджидают дорогих гостей. Действительно, так оно и есть. Ведь в Мелихово едут не только со всех уголков Советского Союза, а со всего мира, отовсюду, где читают и любят Чехова.

Мы приехали в Мелихово в погожий весенний день. Лед на мелиховских прудах давно уже растаял. Земля подсохла, и травы, цветы, молодые листья деревьев набирали силу. Приехали мы поздновато. Музей закончил работу. На аллеях усадьбы было пустынно, тихо. Казалось, что семья Чеховых только что отошла ко сну, а в глубине сада в знаменитом флигеле, где родилась «Чайка», еще не спит Антон Павлович, дописывая последние строчки уходящего дня.

И мы ушли из усадьбы, чтобы никого не тревожить. Чеховское Мелихово — это своя тема. Здесь и чеховская лирика, и чеховское раздумье. И во всех произведениях писателя возникает перед нами удивительный чеховский пейзаж, созвучный с пейзажами Левитана. Так живо ощущаешь и сырость предзакатного вечера, и влажность утренних туманов над росными травами. Ищешь в окрестностях «чеховское настроение» и находишь в задумчивости мелиховских прудов.

…У этого малого прудика на окраине села, куда ранним утром приходил писатель, стоит редкая для Подмосковья деревянная церковь, рубленная в Мелихове еще в 1757 году. И она связана с именем писателя. И она была в кругу его мелиховских впечатлений. Правда, была не такой, как ныне, после реставрации, когда ей вернули ее древний облик, сняв обшивку, убрав купол, восстановив два восьмеричка над большим восьмериком.