Солнечные узоры - [19]
Они были равнодушно закрашены зеленой масляной краской. Мимо них, не замечая, проходят каждый день сотни дмитровцев и туристов, а они вот открылись для нас, двух любопытных путников, и откроются так же для каждого, кто пойдет по земле Подмосковья, внимательно вглядываясь в облик старых и новых домов. Пусть иные сейчас заботы и иное представление о красоте, но мы видим ту незримую нить, тот солнечный луч, пронизывающий великое расстояние от избяных солнышек древнего мастера к солнцам в окнах наших светлых, просторных домов.
Проходя по селам и деревням северного Подмосковья, замечаешь, как жизнь идет вперед семимильными шагами. То, что недавно было предметом изучения, в настоящее время становится воспоминанием. Такой для нас оказалась книга К. Соловьева. Ведь еще в конце 1920-х годов этнограф видел такие реликты крестьянского хозяйства, как «шиши» — кострище, выложенное из дикого камня в яме и прикрытое жердевым шалашом-вышкой. Эти почти первобытные сооружения использовались для сушения снопов в бедняцких хозяйствах, которым было не под силу построить овин или ригу.
В наших путешествиях мы не только шишей, но и риг не видели. В 1920-х годах еще можно было встретить в Подмосковье, хотя и не часто, курные избы с топкой по-черному. Мы же только в древней избе Камина во Фрянове заметили под обоями закопченные стены. Б корне изменился внутренний вид изб. Сейчас комнаты деревенского дома мало чем отличаются от интерьера городской квартиры.
Наши наблюдения планировок крестьянских усадеб сел и деревень северного Подмосковья отметили повторы вариантов, получивших типологические названия «брус», «кошель», «глаголь», с незначительными отклонениями от общих схем. Но уловим ли мы с вами разницу в облике народного жилища в Подмосковье на севере и на юге? Не искусственна ли наша схема деления по сторонам света? На это может дать ответ дорога.
К югу от Москвы
За полем снежным — поле снежное,
Безмерно-белые луга;
Везде — молчанье неизбежное,
Снега, снега, снега, снега…
Деревни кое-где расставлены,
Как пятна в безднах белизны:
Дома сугробами задавлены,
Плетни под снегом не видны.
Люди добрые, солнцу красному,
Лику ясному,
Поклонитеся, улыбнитеся
Распрекрасному.
Валерий Брюсов
В Коломенском под холмом тяжело катила хмурные волны Москва-река. На противоположном берегу, где летом наливались силой капустные кочаны, бурели под тающим снегом обобранные кочерыжные комли. Новые дома победно наступали на остатки деревни Курьяново. И деревенские избы сторонились, стыдливо пряча свои ветхие фасады за голыми ветвями кустов сирени и жимолости. Старый мир исчезал также быстро, как таял первый снег от проблесков низкого солнца поздней осени.
И словно наперекор всему, стихиям и времени, над дымящейся лентой реки вознесся ввысь шатер монумента, воздвигнутого великим князем Василием III в честь рождения сына Ивана, будущего Иоанна Васильевича Грозного.
Кто из москвичей не бывал в Коломенском? Кто не поднимал голову, с замиранием сердца следя за бегом белокаменных гирлянд-гуртов по граням шатра?
Архитектурные памятники дворцового села Коломенского хранят память о временах Древней Руси. У их подножий раздавались крики гилевщиков Медного бунта. Их стены помнят пеструю вольницу Ивана Болотникова. Они видели «осьмое чудо света» — деревянный Коломенский дворец. Красавцы-великаны дубы, что тяжело раскинули сени крон возле домика Петра I, проездной башни Николо-Карельского монастыря и башни Братского острога, также помнят расписные терема хором Алексея Михайловича.
Велик был затейливый дворец, соответственно велика была его прислуга. Немалое число плотников, оставленных для нужд дворца, осело в дворцовых приселках, и до ныне сохранивших свои названия: Коломенское, Садовники, Дьяковское. Села Нагатина уже нет. На его месте выросли многоэтажные дома. Пробовали башни Нагатина двинуться ближе к заповедному месту, но их вовремя остановили. Нужна нам в нашей жизни непреходящая красота древнего Коломенского. Пусть, как и прежде, гордо стоит на крутом москворецком берегу вознесенный шатер храма, «строенного вверх на деревянное дело»,
Раньше, до появления новых жилых массивов на южной окраине Москвы, как-то не обращали внимания на коломенские приселки. А когда встал вопрос, быть ли им или уступить место новым микрорайонам, то диву дались, до чего же удивительными оказались эти села!
Нас поразили их размеры. Версты на две растянулась улица домов села Дьяковского. Огромную слободу образует квадрат улиц села Коломенского. Будто не в Москве мы, а заехали за тридевять земель. Идем по Штатной улице в селе Коломенском, а таблички на добротных избах смущают нас. То написано «Большая улица», то «Садовая». Все три названия на одной линии попадаются. Местные жители пожимают плечами: «Вроде Большая…»
А глаза разбегаются при виде замысловатых узоров про-пиловочной резьбы на наличниках с филенчатыми ставнями. Вот довольно искусно исполненная узорчатая светелка с четырьмя столбиками-ножками. Крыша дома от ветхости провисла, и ножки светелки смешно семенят на ветру. А вот и разряженный, как купчиха, пряничный домик-пятистенок.
