Солнечные искры - [31]

Зато сигаретный дым пропал, ржать внизу перестали, и запахло мандаринами, как будто бы на носу был Новый год.

– О чем ты думаешь? – спросила я его излишне громко. Он повернулся ко мне и ответил, чуть улыбнувшись:

– О жизни.

– Философское?

– Нет, обычное. Я не философ, – отозвался парень.

– Я знаю. Ты просто дурак. Втравил меня в очередную историю, балбес великовозрастный.

Он только улыбнулся, устало, но искренне.

– Или ты меня. Слушай, – он на мгновение замялся, опустил взгляд и сказал: – Ты действительно хороший человечек.

– Еще гномиком назови.

– Я серьезно. Девчонки редко не вешаются на меня.

– Бедняжка, – покачала я головой. – Ты избалован моими сестрами-женщинами.

– Это не я себя баловал, а они меня, – резонно отвечал парень. – Скажи, Чип, то есть Бурундук, то есть Маша, я тебя привлекаю как мужчина?

Я расхохоталась на всю улицу, наверное.

– Смерчинский, ты совсем? Что за вопросы? Или ты в меня успел влюбиться по самое «не балуйся»?

– Если бы влюбился – сказал бы. – Пожал он плечами. – Мне просто интересно. Вот и все.

– Я тебе говорила, что люблю Никиту, и терплю тебя и твои выдумки только ради него. Может быть, если бы не была влюблена в него, положила бы глаз и на тебя – чем я хуже всех девчонок? Ну, не то чтобы тебя терплю – ты прикольный, – искренне ответила я. – С тобой легко и весело, только смотри, не зазнайся после этих слов?

– Идет. Знаешь, почему я задал тебе этот вопрос?

– Ну и почему?

– Сам не знаю, – дал Смерч потрясающе логичный ответ. – Сегодня странный день. Последние дни вообще странные. Я не знаю, что будет – а со мной это бывает очень редко.

– А давай к гадалке сходим, она нам погадает, что будет? – предложила я, вспомнив недавнюю тетку-предсказательницу с набережной. – Она ведь тебе сказала тогда что-то правдивое, да?

Он только кивнул и погрустнел. А я проявила себя с самой тактичной стороны, «загасив» свое любопытство и только сказав:

– Не буду спрашивать что. Иначе ты на моих глазах превратишься в мистера Плаксу и затопишь «люкс» слезами. Ой, смотри, дождь начинается, что ли?

Я высунула руку из окна, и, действительно, на ладонь попало несколько маленьких капелек влаги.

– Странно, туч почти нет, ветра тоже, с верхнего этажа, – высунулась я вновь в окошко, – никто не обливается, а идет дождь.

– Я не люблю дождь, – с каким-то неожиданным омерзением в голосе проговорил парень, чуть отходя в глубь комнаты.

– Почему? Мне он нравится. Особенно когда гроза, молнии, гром, а ты сидишь дома, в тепле и сухости, попиваешь горячий чаек с шоколадкой и наслаждаешься этим всем, – мечтательно отозвалась я. – И еще чтобы кино хорошее шло, или любимая музыка играла в наушниках. Или хорошая книга перед тобой лежала.

– Дождь. Проклятый дождь. Он портит настроение, этот дождь… Холодный. А сегодня мне не хватает тепла, – вымолвил неожиданно Дэн, касаясь пальцами уже холодного влажного стекла, – никто не верит, что его не хватает.

– Еще бы. Любая девушка тебе может его подарить. И не только его. Кучу всяких ощущений, – я с любопытством посмотрела на Смерча – как отреагирует? И что это с ним? Головка конкретно бо-бо после коктейлей?

– Это тепло только на одну ночь, – равнодушно обронил он. – Оно потом исчезает или вовсе превращается в стужу. А мне нужно вечное тепло.

– Можешь поселиться около Вечного огня. Я буду изредка приходить тебе в гости и приносить пончики.

Дэн ничего не ответил, скрестил только руки на груди и смотрел на небо.

Я не знаю, сколько мы так стояли, безмолвствовали, а потом, под покровительством молний, бесшумных, но ярких, это и произошло. Что – «это»? Да ничего особенного, говорю же. Чуть-чуть приятное.

– Тебе холодно, мерзляк, – заметила я, взглянув на партнера. – Иди уже спи, страдалец. Да-а-а, ты настоящий тусовщик.

– Да, точно. Можешь меня обнять? – как снег на голову свалился на меня вопрос Дэна. Его тон был серьезным, и глаза тоже, поэтому я не стала шутить и подкалывать его. Такое чувство, что он реально чем-то расстроен, чем-то, о чем я даже не догадываюсь. Хотя, возможно, это из-за Ольги.

– Могу, – ответила я осторожно, – если ты подойдешь ко мне.

Он кивнул, напомнив мне вдруг маленького мальчика, шагнул вперед, глубоко вздохнул, глядя то на меня, то на действо за окном, все набирающее силу, и осторожно обнял за плечи, забирая у меня мое собственное тепло, которого, впрочем, не было жалко. Сначала его прикосновения были осторожными, а затем стали более уверенными, крепкими.

– Спасибо, – прошептал он, – так правда теплее.

– Кому как, – проворчала я, щекой касаясь его груди. – Слушай, Смерчинский… Денис, я не знаю, что тебя сейчас тревожит. Но то, что тебя тревожит, мне совершенно не нравится. Тебе обязательно надо забыть. Забыть то, что тебя беспокоит. Если это Ольга, то представь меня на ее месте, а я представлю Ника, и мы на минутку будем счастливы. А если, – продолжала я, осознавая, что говорю какие-то нелепо-серьезные вещи, не свойственные мне – или прежней мне? – если тебя тревожит что-то другое, о чем ты не хочешь говорить, то можешь представить, что обнимаешь… ммм… свою клубничную фею.

После этих слов я наконец догадалась обнять и его: за пояс. Так мне приходилось держаться за него в тот момент, когда мы мчались на его байке выполнять миссию № 1.