Солнечные часы - [8]
Волк
С того дня, как я начал рыть окопы, все мои размышления о голубом камне как ветром смело. До сказок ли тут, когда в двадцати километрах фашисты! И вдруг опять вернулись все недоумения и странные догадки.
Однажды, когда мы возвратились с работы и мыли в кухне руки, Саур незаметно сделал мне знак выйти. Во дворе уже было темно, и я не мог видеть выражения лица Саура, но по таинственности, с какой он сделал мне этот знак, я понял, что случилось что-то особенное.
— Слушай, — сказал он, отведя меня под густую листву липы, — я слышал разговор, очень странный разговор.
Он оглянулся, на цыпочках подошел к забору и прислушался, потом так же тихо вернулся к дереву и стал рассказывать.
Они с Байрамом закладывали в медицинском техникуме кирпичом окна. Саур вышел на лестничную площадку за ломом и тут увидел, что по лестнице поднимается старый человек с толстым, как подушка, лицом. Заметив Саура, он скрипучим голосом сказал по-кабардински: «Ступай вниз и там жди». Саур подумал, что человек какой-нибудь начальник — так властно он это сказал, и пошел вниз. И вдруг у него заныло сердце, будто в предчувствии беды. Он тихонько вернулся, вошел в соседнюю комнату и прильнул ухом к двери. Вот что он услышал:
Старик. Байрам, ты узнал меня?
Байрам (после молчания). Ты — Алтай Шалимов. Я думал, ты в Иране.
Старик. Я был в Иране, двадцать лет был в Иране. Теперь вернулся.
Байрам. Жареным запахло?
Старик. Оставим это до завтра. У меня другой к тебе разговор.
Байрам. А что будет завтра?
Старик. Завтра вернется то, что украли твои друзья: наша власть и наше богатство. Но оставим, говорю, это. Байрам, я долго тебя искал и наконец нашел. Слава аллаху!
Байрам. Зачем коршуну жаворонок?
Старик. В твоем сердце вражда, Байрам, а я пришел к тебе с раскрытой душой.
Байрам. Я не золото. Зачем я твоей душе?
Старик. Золото — сила. Завтра мы купим на него все, что захотим. Байрам, протяни мне руку — и завтра мы будем с тобой хозяевами жизни.
Байрам. Я и без того хозяин жизни. Говори короче, мне некогда.
Старик. Байрам, ты на девять лет старше меня, но я отяжелел и задыхаюсь, а ты остался таким, как был: глаза твои молоды, ноги легки и не гнется спина. Байрам, ты знаешь след к залежам голубого камня, ты прикасался к нему, в твоем зеленом сундучке есть от него осколок. Не отпирайся, Байрам! Ты сам не раз проговаривался перед людьми, что живешь голубой жизнью.
Байрам. Я просил тебя говорить короче. Что тебе надо?
Старик. Я хочу знать путь к голубому камню. Я хочу купить то место, я хочу быть хозяином голубой скалы. У меня много денег, Байрам. Я поделюсь с тобой, и мы вместе купим ту землю. А потом, Байрам, потом мы начнем там разработки. У нас будут сотни рабочих. За каждый карат голубого камня мы будем получать пригоршни золота. Байрам, на всем Востоке не будет людей богаче нас.
Байрам. Откроем лавочку голубой жизни? Это дело.
Старик. Но торопись, Байрам, торопись! Может, еще кто-нибудь знает след туда. Нас могут обогнать. Завтра здесь будет новая власть, и мы не должны упускать момент…
— Дальше, дальше! — чуть не крикнул я, когда Саур, дойдя до этого места в рассказе, умолк.
— Дальше слов не было.
— А что же было? Да говори же!
— Был шум и грохот. Я выскочил и увидел, что старик кубарем катится вниз по лестнице.
— Почему же ты не спросил Байрама, кто это был?
— Я спросил, но он ответил: «Волк» — и куда-то ушел.
Саур приблизился ко мне вплотную и еще тише сказал:
— Ты заметил, что Байрам никогда не расстается со своим сундучком?
— Заметил, — заражаясь подозрениями Саура, так же шепотом ответил я. — Но почему же он не открыл свой секрет Советской власти, почему, а?
— Не знаю, — озадаченно сказал Саур и вдруг свирепо заскреб в затылке. — Зачем такая глупая голова! Глиняный кувшин, а не голова. Ничего не понимает!
Удар камнем
Мы вернулись в комнату. Байрам выглядел необычно озабоченным. После ужина он вскинул за плечи свой сундучок и ушел. Мы долго томились ожиданием и не могли уснуть. Не выдержав, все рассказали Этери и уже втроем принялись строить всякие догадки.
Вернулся Байрам только к утру. Завидя его из окна, Этери бросилась навстречу. За короткое время она привязалась к нему, как к родному отцу, и он обращался с нею нежно и осторожно, будто она была самым хрупким существом на свете.
— Дедушка Байрам, — повисла Этери у него на шее, — мы так ждали!.. Где же ты был так долго? — И вдруг испуганно вскрикнула: — А сундучок? Где же твой зеленый сундучок?.. У тебя отняли его?!
Байрам поцеловал ее ресницы и лукаво сказал:
— Я спрятал его. Пусть попробуют найти!..
Саур так ущипнул меня, что я чуть не вскрикнул.
Какой это был несчастливый день! Ранним утром налетели фашистские самолеты. Еще и сейчас у меня кулаки сжимаются, когда я вспоминаю отвратительное нытье их моторов. В городе все грохотало, скрежетало, лопалось, выло. Новые дома, которыми мы так недавно любовались, обращались в безобразные кучи обломков.
Байрам схватил полураздетую Этери на руки, наклонился над нею, чтобы защитить своим телом, и прыжками помчался на площадь, к щели. Саур и я бежали рядом.
Час спустя, когда мы вернулись домой, Байрам сказал:
"…Цирк был круглый, деревянный, большой. Оттого, что на всей площади, кроме него, не было других построек, он казался важным. На стенах, около входа, висели афиши, а на афишах боролись полуголые люди со вздувшимися мускулами, стояли на задних ногах лошади, кувыркался рыжий человек в пестром капоте. Ворота цирка оказались раскрытыми, и Артемка вошел в помещение, где стояли буфетные столики с досками под мрамор. Малиновая бархатная портьера прикрывала вход куда-то дальше. Артемка постоял, прислушался. Никого. Даже окошечко кассы задвинуто.
В этой книге издаются все пять повестей, объединенные одним героем — Митей Мимоходенко — и общим названием «Жизнь и приключения Заморыша». Митя был свидетелем и участником интереснейших событий, происходивших на юге России в начале XX века. Столкнувшись с рабочими, с революционным движением, Митя Мимоходенко перестает быть Заморышем: он становится активным борцом за народное счастье, из мальчика «на побегушках» в базарном трактире вырастает в активного революционера.
Вторая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.
Рассказ Ивана Василенко «Мостик» был опубликован в журнале «Мурзилка» № 8–9 в 1946 году.
Первая повесть широко известного цикла из пяти повестей об Артемке, который прошел путь от бездомного мальчика до бойца Красной Армии.
Повесть «Звездочка» рассказывает об учебе и работе учащихся ремесленного училища. Была удостоена Государственной премии.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.