Солнечное затмение - [16]

С ужасом думалось старику, как живут простые люди при капиталистах на Западе, как пишут в журналах: вся молодёжь в кредитах и долгах и выживает, благодаря лишь родительским пенсиям и помощи, а пенсии тоже, не ахти, чтобы жить и не считать копейки. А о том, чтобы накопить и потом купить машину или квартиру, для простого человека на Западе и речи нет — инфляция и безработица обнуляет всё, не пройдёт и года…

— Насмотрелся я на ваших алтайских октябре 1917 года в Москве на Никитских воротах… — неотложного прервал разглагольствования Глеба Порфирьевича о машинах Виванов, морщась, а потом уже добавил, — а у меня-то тогда «Форд-Т» был с шофёром…

К дежурствам Дениса при Виванове персонал отделения относиться с пониманием, и даже почти полную ставку медсестры для студента, сложенную Гаджиевым из половины вакантной ставки уборщицы и половины ставки временно беременной от Гаджиева медсестры Боголюбовой, воспринимали без зависти, хотя по закону Алёшин не мог совмещать свою работу в морге более, чем с половиной одной ставки, потому что, как один из главных, у терапевтического отделения больницы существовал показатель эффективности работы — количество смертей. Если советский человек умирал в больнице, то автоматически начинается длинный разбор причин, могло последовать лишение премии, профсоюзной бесплатной путёвки в Крым, очереди на мебель или автомобиль. Никто не делает скидку на то, что умер, например, 95-летний человек, а не 50-летний. Каждое отделение билось за то, чтобы смертность была низкая. Для этого делается всё возможное, и усилия Гаджиева не казались со стороны странными. Когда Денис ещё только появится в больнице делать строительные обмеры, при нём в туалете нашего отделения упал старик — ветеран войны — остановка сердца. Дежурный врач и медсёстры и врачи из процедурных бросились к нему. По очереди долго делали массаж сердца. Сбежалось пол больницы: анестезиолог, реаниматолог, заведующий дневным стационаром, врач иглорефлексотерапии, физиотерапевт, кардиоревматолог, ревматолог. Врачей в больнице было много — один врач на двадцать больных, сестёр тоже, примерно одна сестра на двадцать коек, не считая санитарок, лаборантов и уборщиц. Тело старика было всё в ожогах и шрамах, и никак не хотело оживать.

— А может, хватит, никак не заводится! — сказало устало ревматолог.

А дежурный врач ответил:

— Нет, у нас умирать не надо! Не по-советски это…

Тогда они оживили старика, хотя ему было 80. Потом его даже выписали. Если человеку 80 лет, то все знали — он обречён. Лечить его сложно, а перспективы сомнительные. Начинают лечить одно, назначать процедуры и препараты, но вылезают другие проблемы, например, отваливается тромб. Одно практически неизбежно тянет другое и выписать такого пациента сложно. Родственники плачут, рыдают, говорят:

— Как мы его такого заберем? Вы его не долечили, кладите в реанимацию!

Легко сказать — кладите в реанимацию, ведь в реанимационном отделении больницы ограниченное число мест и 90-летний старик без перспективы вылечиться займёт место молодого парня, которого привезут после ДТП или производственной аварии, которого просто физически некуда будет положить, и придётся везти ещё куда-то, теряя драгоценные минуты? А если и там места заняты? Денису за несколько месяцев работы уже довелось насмотреться на родственников стариков, попавших после начала горбачёвской Перестройки в ситуацию резко обострившегося дефицита продуктовую товаром и лекарств. Придя в отчаяние от невозможности за больными стариками ухаживать, они пытались передать их в больницу. Советская медицина была бесплатной, но эти деньги вычитались и зарплаты всех советских людей всю жизнь, по сути являя собой гигантскую страховую систему, поэтому советские люди были вправе это требовать от родной власти. Но в больнице за ними тоже было непросто за ними следить, хотя старики никогда не лежали, не имея возможности встать, позабытые, позаброшенные. Случались и досадные ситуации, когда привозили тунеядцев и страдающими психическими заболеваниями. Ведь и у них тоже случается, к примеру, аппендицит, и их привозят в обычную больницу, оперируют, а потом они лежат среди обычных советских людей. Кричат, бегают, дерутся, нападают на медперсонал…

Если старый человек лежал в советской больнице, врачи, медсестры и другой персонал, как могли, оказывали ему помощь и готовили его и родственников к неизбежному. Важно было при этом чётко понимать признаки смерти, чтобы действия были правильными и не осложняли последние дни. Денису пришлось прослушать несколько поучительных лекций на эту тему от врачей и медсестёр терапевтического отделения, и он уже знал, и легко осмыслил, как студент технического института, что в процессе угасания организму старика нужно меньше энергии, ресурсов, потребление пищи и воды уменьшается, поэтому снижение аппетита — это один из симптомов приближения конца. Всё причинно-следственные связи, основанные на физиологии человека, работали по неумолимой логике. У старика всегда были сложности с едой; сейчас ему нравится рыба, а днём позже от неё напрочь отворачивается. Но не нужно заставлять есть насильно. Человек должен есть тогда, когда испытывает потребность. Часто за несколько суток до рокового часа старики полностью перестают кушать. Если они отказываются даже от воды, то нужно протирать губы мокрым тампоном, чтобы избежать пересыхания. Происходит отказ от мяса, потому что ослабленному организму трудно переваривать его. Из-за этого многие врачи осуществляют перевод на каши и дают больше жидкости: соки, бульоны, компоты, что, однако, начинает перегружать почки. Получается Тришкин кафтан. Впрочем, сначала порция еды снижается от тарелки к четверти блюдца, а потом постепенно пропадает рефлекс глотания. А когда старик уже не сможет самостоятельно проглотить то, что находится у него во рту — это конец. В этом случае, для того, чтобы накормить больного, используют шприц или зонд, подключают систему с глюкозой и назначают курс витаминов. В результате того, что лежачий больной не ест и не пьет, ухудшается общее состояние организма, появляются проблемы с дыханием, пищеварительной системой и походами в туалет. Но результаты такой поддержки очень незначительные. Организм расходует свои собственные жировые запасы и минимизирует затраты энергии. Меняется дыхание — старик может дышать либо слишком часто, либо слишком медленно. В некоторых случаях, даже может показаться, что он и вовсе перестал дышать на некоторое время. В такие периоды он может слышать либо видеть то, чего на самом деле не происходит. Часто можно заметить, как он разговаривает с людьми, которых уже давно нет в живых. Если есть предпосылки психозы, болезнь Альцгеймера, деменция, склероз и прочее, может ослабевать сознание, человек теряется, плохо понимает и интерпретирует происходящее, не может выражать мысли, не узнает окружение. В последние дни и часы могут появляться и галлюцинации, болезненные ощущения, гримасы боли на лице, стоны, крики. В таком случае понадобятся уколы сильных обезболивающих. Замедление кровообращения провоцирует падение температуры тела, и некоторых нужно укрыть теплым одеялом, поскольку они испытывают холод. Часто люди перед кончиной впадают в кому или умирают во сне. Но даже после остановки сердца мозг непродолжительное время остается ещё активен…