Солнечная Ведьма - [51]

– Я должна рассказать тебе кое-что очень важное. – Слова, которые она собиралась произнести, застревали в горле. Она убивала предателей, шпионила за людьми, верившими, что она о них заботится, использовала мужчин для удовольствия и позволила им использовать ее. Какое значение будет иметь еще одна подлость?

Глава 10

На третий день пути Софи начала плакать. Слезы полились совершенно внезапно. Сначала беззвучно, потом с рыданиями и снова беззвучно. Беспрестанные, горькие слезы. Кейн умел обращаться с мечом и ножом, знал, как выживать за счет земли, как бесшумно подкрасться к врагу и убить без единого шороха. Но он понятия не имел, как ободрить женщину, до боли желавшую вернуть своего ребенка.

Она проплакала большую часть недели, но всякий раз, когда Кейн предлагал остановиться, отказывалась. Они останавливались во встречных городах, чтобы купить провизии, давали лошадям передохнуть и устраивали перевал тут и там, чтобы немного поспать.

Но из-за разбитого сердца Софи они ни разу не задержались даже на пять минут.

Ее женский цикл немного замедлил их путешествие, хотя она пыталась не допустить этого. Однако в течение нескольких дней им часто приходилось останавливаться ради женских дел, о которых Кейн ничего не хотел знать. Из-за этих задержек Софи, похоже, сердилась на собственное тело, будто то ее предало.

На первый взгляд, Софи Файн казалась хорошенькой девочкой, которой суждено всю жизнь провести под чьей-то защитой. Сейчас сестер, потом заботливого мужа или внимательного любовника, раз уж она утверждала, что не собирается выходить замуж. Но за ее голубыми глазами, красивым лицом и соблазнительным телом – за слезами – в ней скрывались стальной стержень и решительность солдата. Она оказалась таким же воином, каким когда-то был он.

Кейн пытался убедить себя, что его любовь к Софи – это лишь иллюзия, порожденная жалостью, сочувствием и сексуальной неудовлетворенностью. Как только она вернет ребенка, и он проведет ночь в ее постели, эта нездоровая потребность заботиться о ней, утешать и никогда не отпускать пройдет. Должна пройти.

Софи полагала, что министр Сулейн – ее отец, хотя Кейн все еще в этом сомневался. Ее доказательства звучали неубедительно: общее имя и требование Гэлвина Фарела представиться Сулейну по прибытии в город. Она сказала, что узнает правду, встретившись с министром лицом к лицу. По-видимому, мать говорила ей, что у нее отцовские глаза.

Если Софи действительно дочь министра Сулейна, то это объясняло внезапную зацикленность Фарела на Софи. Для честолюбивого торговца женитьба на дочери столь уважаемого и высокопоставленного человека, несомненно, станет большим шагом вперед.

Софи заслуживала лучшего, чем брак во имя амбиций.

– Уже можно остановиться на ночь, – объявил Кейн. Софи, как порой бывало, обогнала его на дороге. Она часто подстегивала свою кобылу, устремив глаза на горизонт, словно ожидала, что перед ними вот-вот предстанет дворец императора.

– Не сейчас, – не оглядываясь ответила она. – У нас еще есть время до темноты.

При таком темпе, чтобы добраться до столицы, им потребуется не меньше еще одной недели, но уж точно не полные три, как предсказала Жульетт. И хотя Кейн не был готов верить каждому слову ведьмы, он постоянно оставался настороже, выискивая неприятности, которые могли вызвать задержку. Пока поездка проходила без приключений. Возможно, Жульетт просто ошиблась.

– Тут неподалеку есть хорошее место для лагеря, – объяснил он. – Пища для лошадей, маленькая пещера для нас. – Он глянул на серое небо. – Стемнеет меньше чем через час, и сегодня вечером пойдет дождь.

Софи тоже посмотрела наверх с таким видом, будто небеса ее обманули.

– Из-за погоды нам придется двигаться медленнее, да?

– Возможно.

– Это задержит нас на целую неделю?

– Вряд ли, – даже если дождь окажется сильнее, чем обещало мрачное небо, то он, без сомнений, задержит их лишь на день-два, не больше.

Софи не говорила ни слова о пропавшей Ариане, но он видел муку на ее лице. Если бы мог, Кейн с радостью принял бы ее боль на себя.

Его собственные физические страдания уменьшались с каждым днем. Мигрени все еще иногда накатывали, но уже не были столь интенсивными, как поначалу, и проходили быстрее. Боль, которую он сейчас испытывал, очень походила на ту, что одолевала Софи. За прошлые несколько дней она обосновалась в его груди, засела там, подобно тяжелому камню. Он едва знал свою дочь, тогда, как же могло случиться, что ее потеря так ранила? Кейн пытался не обращать внимания на свои чувства, сосредоточился на заботе о Софи и утешении ее печали. Это было легче, чем признаться в собственном неожиданном горе.

Он проследит, чтобы Гэлвин Фарел умер за то, что сделал. Только эта мысль и поддерживала его изо дня в день.

Когда они достигли места разбивки лагеря, Софи извинилась и ушла сполоснуть лицо в пруду, пока Кейн расседлывал лошадей. Он знал, что она собирается там поплакать. В последние дни она старательно сдерживалась, видя, что он наблюдает за ней, но когда ненадолго оставалась одна, ее глаза потом всегда были красными, а лицо опухшим сильнее, чем прежде.