Солнечная Рей - [53]

— Папа! — зарычал Кейд, сжав зубы. Он поднял руку и потянул себя за волосы, словно теряя терпение. — Она не имеет абсолютно ничего общего с этим! Я в течение многих лет говорил тебе, что это не для меня, но ты отказывался слушать!

 Малкольм завёл руку назад и ударил кулаком Кейда по щеке.

Голова Кейда дернулась в сторону. Он сплюнул кровь и посмотрел на отца. У обоих резко вздымалась и опадала грудь.

 Что-то подсказывало мне, что для Кейда это обычное дело. Он мог отодвинуться и избежать кулака отца, но вместо этого просто позволил ему ударить себя.

— Подумай, от чего ты отказываешься, — прошипел Малкольм, прежде чем начал подниматься на веранду.

 Я понеслась внутрь и закрыла дверь так быстро и тихо, как только могла.

 Села на диван и сделала вид, что смотрю телевизор, когда Малкольм зашёл внутрь.

 Он не посмотрел на меня или просто не признал моего присутствия, но в любом случае, он направился вниз в подвал.

 Кейд вернулся не сразу, и я не хотела идти его искать, на тот случай если ему было необходимо время побыть одному.

 Я направилась на кухню и заглянула в морозилку, в поисках льда. Найти ничего не удалось, поэтому вместо него я схватила мешок замороженного горошка.

 Я подпрыгнула, услышав, как открылась стеклянная дверь на веранде.

 Кейд заметил меня, но держал лицо отвёрнутым, так что я не видела, куда его ударил отец.

— Я видела, Кейд, — прошептала мягким голосом. — Я знаю.

 Он не повернул голову, но возникло такое чувство, что с его плеч словно гора свалилась — облегчение или отчаяние — не знаю.

— Иди сюда.

 Со склонённой головой, он медленно подошёл ко мне.

 Я указала на один из табуретов перед стойкой.

— Садись, — приказала.

 Уголки его губ дернулись вверх.

— Не знал, что ты можешь быть настолько властной.

— Мне не нравится видеть, что тебе больно, — мои руки задрожали, когда я подняла пакет и прижала его к нежной коже под глазом. Его рука сжало мое запястье, направляя его.

— Почему тебе не нравится видеть, что мне больно? — его глаза потемнели, а голос стал хриплым. В тусклой кухне его лицо потемнело.

 С моих губ слетел вздох.

— Как ты думаешь, почему?

— Скажи это, Рейчел.

 Мои глаза закрылись.

 Рейчел. Он снова назвал меня Рейчел. После аварии я ненавидела, когда меня называли Рейчел, но то, как произносил моё имя Кейд... да, мне это нравилось.

— Скажи это, — подталкивал он, когда я ничего не сказала.

— Потому что я забочусь о тебе, — огрызнулась. — Я забочусь о тебе больше, чем должна, и не хочу, чтобы тебе причиняли вред.

— Ты заботишься обо мне? — улыбался он. Рука с моего запястья упала на мою талию, и я взвизгнула, когда он подтянул меня в пространство между ног. — Это приятно слышать, потому что я тоже забочусь о тебе, — другая его рука запуталась в моих волосах.

— Как я могу все еще нравиться тебе, после всего, что сделала? — спросила я, и слёзы грозились пролиться снова. После вчерашних наших признаний никто из нас не обсуждал это снова — поэтому мой разум свободно бегал с дикими мыслями о том, как я ему противна.

— Ты ничего не сделала, во всяком случае, не специально. Я не говорю, что ты поступила правильно, ты не должна была смотреть на свой телефон, но ты не намеревалась убивать их, Рей. Там не было никакого умысла. Ты не убийца, как думаешь.

— Откуда ты знаешь, что я думаю? — я закусила губу, пытаясь заглушить рыдания.

 Его глаза смягчились, и он потёр большим пальцем мою щёку.

— Потому что я вижу больше, чем ты мне рассказываешь.

 Я отступила и схватила другой табурет. Нахождение рядом с Кейдом делало мой мозг неясным. Как только я села, снова приложила замороженный горох к его щеке.

— Знаешь, ты не похож на парня, за которого я приняла тебя во время наших первых встреч, — я издала мягкий смех.

 Он хмыкнул с небольшой улыбкой.

— И что ты подумала обо мне, Солнышко?

— Ну, я подумала, что ты горячий, — он улыбнулся на это, — но высокомерный, эгоистичный придурок.

 Он засмеялся.

— Придурок, да?

— Ну, ты действительно перегибал палку, да ещё и выпил мой кофе. Это было грубо.

— Эй, я делал тебе искусственное дыхание, и разделить вместе напиток было не таким уж грандиозным событием, — возразил он, ухмыляясь, отчего показалась ямочка.

— Я ненавидела то, насколько была увлечена тобой. Я не хотела, чтобы ты мне нравился, — призналась. — Я не хотела, чтобы мне вообще кто-то нравился.

— Но я нравлюсь.

— Но ты нравишься, — подтвердила я, хотя это и не было вопросом.

— Как сильно я тебе нравлюсь? — спросил он с мальчишеской улыбкой.

 Я фыркнула.

— Это что, детский сад?

— Эй, я просто пытаюсь оценить свои шансы, — он тепло усмехнулся. — Не хочу подталкивать тебя слишком далеко, слишком быстро. Что-то подсказывает мне, что ты можешь ударить меня в лицо.

 Я нахмурилась. Это вернуло нас к причине, почему мы здесь сидели.

— Как давно он бьёт тебя? — спросила я нерешительно, боясь сунуть нос слишком глубоко. Ведь он не сказал мне об этом. Я узнала случайно, и это заставляет меня задуматься: если бы я не оказалась там, Кейд рассказал бы мне об этом сам?

— Когда Гейб умер, — ответил он сразу же. — Ни один из моих родителей не справлялся с горем нормально... ну или вообще не справлялся. Я действительно удивлен, что это не закончилось разводом. Долгое время моя мама всё время просто плакала, а потом она начала снова тыкать Тею в конкурсы, поскольку после произошедшего на некоторое время она перестала это делать, и ей стало лучше. Но она очень управляема. Хотела, чтобы мы все выглядели как идеальная семья. Мой папа вернулся к алкоголю, и когда он пьёт, а делает он это всё время, то становится сердитым, — Кейд поднял свою руку к моей, и убрал пакет подальше от лица. Он положил его на стол и обхватил руками мои. — Несмотря на все эти дерьмовые вещи, которые случились в моей жизни, я все равно думаю, то, что случилось, это хорошие моменты. Плохие вещи не определяют нас, определяет то, что мы делаем с ними. Например, превратить негатив в позитив, — подмигнул он. — Знаешь, — он протянул руку и положил её на щёку, а потом заправил мои волосы за ухо, таким образом он видел моё лицо, — думаю, ты тоже оказалась хорошим моментом.