Солнечная пыль - [16]

– Ну куда же ты? – озабоченно спросил я. – Присоединяйся, раз пришла. И спасибо за орчату. У твоей мамы она всегда очень вкусная!

– На здоровье, – сказала Милагрос, зло глянула на улыбающуюся подругу и покинула кухню.

– Говорю же, она на тебя запала, – неожиданно заявила Мария. – Давно, видимо, влюблена, да не открывается тебе.

– Глупости! – возразил я и открыл бутылку.

– Мили симпатичная, – не унималась она. – Не пойму, чего ты тормозишь!

– Ты меня сватаешь? – весело спросил я и усадил упирающуюся Марию к себе на колени. – И не ревнуешь?

– Ревную! – с вызовом ответила она. – Я собственница и хочу, чтобы любимый принадлежал только мне.

– Прекрати, Машуня! – рассмеялся я, но напрягся от такого заявления. – Любимый?! Быстро! Но, как говорится, секс – это даже не повод для знакомства.

И она вдруг так обиделась, что влепила мне пощечину, соскочила с колен и выбежала из кухни. После бурного секса я ощущал естественное охлаждение, и такое неадекватное поведение вызвало приступ раздражения. Захотелось немедленно вызвать такси и отправить девушку восвояси.

Я выглянул в окно. Мария сидела на краю бассейна и вяло побалтывала ногами в воде. Ее голова была опущена. На миг она показалась мне озябшей птичкой, раздражение улетучилось, жалость вызвала нежность. И я отправился к девушке с бокалом орчаты. Сев рядом, обнял за плечи и протянул угощение. Она молча взяла, глянула на густую молочную жидкость и вдруг с размаху запустила бокал в бассейн.

– С ума сошла?! – заорал я и прыгнул в воду.

– Все равно грязно, – со смехом ответила Мария. – А так быстрее вызовешь чистильщика.

Я подхватил идущий ко дну бокал. Растекающиеся мутновато-белые полосы орчаты показались мне похожими на сперму, и резко накатило отвращение. Я выбрался из бассейна и ушел в дом. Стянув мокрую одежду, забрался под душ. Но настроение упало. Я уже жалел, что связался с такой импульсивной особой, и хотел сейчас лишь одного – чтобы она исчезла из моей жизни.

Из-за шума воды не услышал, как Мария вошла в ванную. Шелест отодвигаемой пластиковой шторы и холодный сквозняк, пробежавший по моему влажному разгоряченному телу, заставили резко обернуться. Девушка уже скинула одежду и шагнула через бортик душевой кабины. Она прижалась ко мне, начала тереться грудью, ее пальцы скользнули вниз по моему животу. Я втянул носом воздух и замер. Она ласкала умело, но я оставался отчего-то равнодушным. Тело не отвечало, желание не возникало. Мария опустилась на колени и начала ласкать горячими губами. Но и это не помогло. Я высвободился и отодвинулся на край кабины. Она сидела на коленях неподвижно, опустив лицо в ладони. Вода бежала по ее мокрым волосам, плечам. Я ничего не предпринимал, даже душ не выключил. Наконец, девушка встала. Ее глаза горели презрением, она в этот миг меня точно ненавидела. Но я ничего не мог с собой поделать. Такой уж у меня характер. Я не хотел ни извиняться – да и не было за что, – ни пытаться как-то объяснить свою холодность. Ее сюда никто не звал, сама явилась.

Девушки все же странные существа. Видит меня первый раз в жизни, а уже называет любимым, ревнует к подруге без всякого основания, а потом пачкает мой бассейн. И тут же лезет со своими ласками. И кто из нас после этого нелогичен? И я молчал, решив избежать неприятных и ненужных объяснений.

– ¡Gilipollas! – грязно обозвала меня Мария, подхватила одежду и выбежала из ванной.

– Скатертью дорога, – напутствовал я ее одной из русских пословиц.

Я тщательно вытерся, накинул махровый халат и пошел в гостиную. Девушки там не было, и я вздохнул с облегчением. Выяснять отношения сейчас совсем не хотелось. Включив телевизор, я опустился на диван. Переходил с канала на канал, но информация с экрана шла мимо моего сознания. Я уже был крайне собой недоволен, мысленно ругал себя за бестактное поведение.

– Даже не выяснил, как она доберется… да и куда? – пробормотал я. – Девушка из Мадрида…

Я вышел на улицу, возле бассейна никого не оказалось. Захотелось отправиться к Милагрос, наверняка ее подруга уже там. Начала мучить совесть, я понимал, что повел себя, как настоящий… На ум пришло ругательное выражение, употребленное Марией в мой адрес. Но сейчас это вызывало лишь улыбку. Я вернулся в дом, быстро оделся и уже хотел выйти, как услышал какой-то шум на кухне.

– Чертовка! – с непонятным облегчением проговорил я и двинулся туда.

Мария сидела за столом и с невинным видом пила чай. Увидев меня, она невозмутимо достала из шкафчика еще одну кружку.

– Зеленый заварила, – сообщила девушка и мило улыбнулась. – Ты любишь? У тебя тут целые запасы разного чая.

– У бабушки, – поправил я. – Это она обожала чаи. А тебе никто не говорил, что хозяйничать на чужих кухнях не совсем красиво?

Мария моментально покраснела, ее ноздри раздулись. Я видел, что она с трудом сдерживается, чтобы снова не нагрубить мне. И с каким-то удовольствием наблюдал, как она с собой борется.

Мы были похожи, я так же вспыльчив, и когда что-то бесит, то редко могу себя сдержать и обычно выплескиваю гнев на «раздражителя». И я сейчас отлично понимал девушку, природа у нас была одна. Но я не ожидал, что ее ярость вдруг прольется бурными слезами. Мария оттолкнула чашку так сильно, что жидкость выплеснулась на стол, упала лицом на скрещенные руки и разрыдалась. Я опешил, мой сарказм моментально улетучился. Сев рядом, я обнял ее за плечи и начал шептать на ухо извинения. Девушка притихла, явно прислушиваясь. Я поцеловал ее в висок, погладил по голове. Она подняла залитое слезами лицо и беспомощно на меня посмотрела.