Солнечная аллея - [43]
Марио, впрочем, было не до этих родительских забот. Вне себя от восторга, он орал, стараясь перекричать грохот мотора:
— Даже дворники работают, видала!
Экзистенциалистку, в свою очередь, мало волновали технические подробности, она мечтала только об одном: выбраться из этого грохочущего ада прежде, чем ее ребенок появится на свет.
Но внезапно их остановили. Из пелены дождя прямо посреди улицы откуда ни возьмись нарисовался дорожный полицейский.
— Пропустите нас! — заорал Марио. — Мы рожаем!
— Выключите мотор, — приказал полицейский. — Надо пропустить советскую делегацию.
— К черту делегацию! — заорал Марио. — Мы рожаем! — И, врубив скорость и вдавив в пол педаль акселератора, вылетел на правительственную трассу. Позднее он так и сказал ребятам на площадке: — Когда у подружки твоей схватки, тебе никакой государственный визит не указ!
Когда Марио вырулил на правительственную трассу, высокая делегация только что проехала: тринадцать правительственных лимузинов на полной скорости промчались в сторону центра. Но Марио мчался еще быстрей. Вскоре он поравнялся с последней машиной, а затем начал, одну за одной, их обгонять. Экзистенциалистка, вся в холодном поту, почти лежала на переднем сиденье, и схватки у нее шли уже по полной программе. Когда Марио обогнал почти весь кортеж, от колонны резко отделились две машины, взяли его драндулет в тиски и прижали к тротуару. Марио заглушил мотор. Он тут же попытался рвануть с места снова, однако мотор не завелся. Марио вылез из машины и стоял теперь под проливным дождем. Экзистенциалистка повизгивала и пыхтела. Марио чувствовал себя беспомощным, как никогда, и от отчаяния ничего лучше не придумал, как умоляюще простереть руки к затемненным бронированным стеклам проезжающих мимо лимузинов. И смотри-ка — один и вправду затормозил, широкая дверца распахнулась, и кто-то из русских вышел из машины. На лбу у него выделялось огромное родимое пятно, при виде которого Марио в первую секунду испугался пуще прежнего.
— Пожалуйста! — храбро пролепетал Марио. — Мы рожаем!
Русский небрежно повел рукой в сторону неба — и в ту же секунду ливень перестал. Он склонился к машине, где корчилась в схватках экзистенциалистка. Она кричала в голос. Русский просунулся в машину, что-то там сделал, а через несколько секунд уже снова стоял в полный рост, и на руках у него был новорожденный, аккуратно запеленутый младенец, которого русский тотчас Марио и вручил. Как только у него освободились руки, русский прикоснулся к капоту «траби». Мотор завелся сам.
— Этот русский настоящий чудодей! — закричала экзистенциалистка. — Спроси хоть, как его зовут!
Марио взволнованно пролепетал:
— Как тьебья софут?
Но кудесник русский уже со смехом садился обратно в свой лимузин и миг спустя умчался.
Марио и Элизабет с ребенком на руках стояли на улице и смотрели вслед удаляющемуся кортежу. Чем стремительнее черные лимузины превращались в черные точки, тем яснее становилось обоим, что с ними сейчас произошло нечто, чему никогда и никто, никто и никогда не поверит. Даже их чадо, когда вырастет из пеленок, начнет учиться, задавать вопросы, слушать ответы… Впрочем, наверное, и ему, как и его предкам, так никогда толком и не понять, что за дивные дела творятся в его родном отечестве.
Кто и вправду хочет сохранить в себе былое, тот не должен предаваться воспоминаниям. Людские воспоминания слишком приятственное занятие, чтобы и вправду удерживать в нашей памяти прошлое; на самом деле цель у них обратная. Ибо память человеческая способна на большее, гораздо большее: она способна творить чудеса и примирять человека с прошлым, изгоняя из его души весь былой ужас и укрывая мягкой пеленой ностальгии все, что прежде нестерпимо резало ухо и глаз, ум и душу.
Так что у счастливых людей плохая память и хорошие воспоминания.
Эта книга – научно-популярное издание на самые интересные и глобальные темы – о возрасте и происхождении человеческой цивилизации. В ней сообщается о самом загадочном и непостижимом – о древнем посещении Земли инопланетянами и об удивительных генетических экспериментах, которые они здесь проводили. На основании многочисленных источников автор достаточно подробно описывает существенные отличия Небожителей от обычных земных людей и приводит возможные причины уничтожения людей Всемирным потопом.
Две девушки-провинциалки «слегка за тридцать» пытаются покорить Москву. Вера мечтает стать актрисой, а Катя — писательницей. Но столица открывается для подруг совсем не радужной. Нехватка денег, неудачные романы, сложности с работой. Но кто знает, может быть, все испытания даются нам неспроста? В этой книге вы не найдете счастливых розовых историй, построенных по приторным шаблонам. Роман очень автобиографичен и буквально списан автором у жизни. Книга понравится тем, кто любит детальность, ценит прозу жизни, как она есть, без прикрас, и задумывается над тем, чем он хочет заниматься на самом деле. Содержит нецензурную брань.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!