Солнце заходит в Дономаге - [5]

— Правда, здорово?! — изображение диспетчера снова скалило зубы на экране.

— Да… — неуверенно сказал Чигин.

— Что у вас, капитан?

— Прошу отход.

— Документы в порядке?

— В порядке.

— Валяйте! Только, пожалуйста, не газуйте на старте. Вы мне прошлый раз всю обшивку загадили.

— Три «же», — сказал Чигин. — По учебной программе перегрузка три «же». Они еще совсем желторотые, эти козероги, первый курс.

— Вот отваливайте отсюда потихоньку на полмиллиона километров и давайте там вашим козерогам хоть по десять «же». А мне обшивку чистить некому, практикантов нет.

— Ладно, — сказал Чигин, — ничего вашей обшивке не будет, у меня уже задача в киберштурмане. Пока!

— Счастливого эфира!

«Отдать кормовой! Отдать носовой! Шпринт отдать! Малый вперед!» — капитан нажал стартовую кнопку и поглядел на часы.

Больше в рубке было нечего делать до самого возвращения. Теперь нужно пойти и лечь, пока «Альдебаран» набирает скорость. Грузное тело капитана было весьма чувствительно к перегрузкам — факт, который он тщательно скрывал от членов экипажа.

* * *

— Индюк у себя? — спросил доктор.

Старпом приложил палец ко рту:

— У себя, но лучше не входите. Начнет пичкать своим пойлом.

Доктор поморщился. Одна мысль о капитанском чае вызывала непроизвольные сокращения пищевода. И все же… нет, пожалуй, откладывать нельзя. Он нерешительно взялся за ручку двери.

— Что-нибудь случилось? — спросил старпом.

— Да вот старику взбрело в голову устроить поголовный медосмотр, дернула меня нелегкая выполнить эту блажь!

Лицо помощника приняло озабоченное выражение:

— Инфекция?

— Хуже! — махнув рукой, доктор открыл дверь каюты. — Разрешите, мастер?

— Заходите. Может быть, чашечку чаю?

— Спасибо, я по делу.

Капитан нахмурился. Отказаться от чая, собственноручно приготовленного капитаном Чигиным, это уже, знаете ли…

— Слушаю, — сухо сказал он.

— Дело в том… — доктор замялся, — дело в том, что курсант Плошкин отказался проходить медосмотр.

«Ага, опять Плошкин!» — глаза капитана загорелись хищным блеском.

— Почему же он отказался?

— Он говорит, что он… что она — девушка.

— Кто девушка?

— Курсант Плошкин.

Несколько минут капитан молча смотрел на доктора, пытаясь представить себе курсанта Плошкина в шелковом платье с розой в волосах. Такими, в его воспоминаниях, всегда были девушки. Что-то тут не так! Бритая башка!

— Глупости, — хмыкнул Чигин. — Такого не может быть. В училище девушек не принимают.

— Так она же не курсант. Это ее брат — курсант Плошкин. Он перед вылетом заболел и остался на Земле.

— Как же он здесь? — капитан решительно не мог ничего понять. — Раз остался на Земле, значит не может быть здесь. Что он тут — святым духом появился?

— Он остался на земле, а его сестра — Инесса Плошкина — под видом курсанта Плошкина здесь, на корабле.

— Что?!! — внезапно капитана осенило. Эти насмешливые серые глаза с черными загнутыми ресницами…

— Курсанта Плошкина в кают-компанию!!! — рявкнул Чигин, хватив что было силы кулаком по столу…

* * *

«…Врачу учебного космолета „Альдебаран“ за проявленную халатность, выразившуюся в несвоевременном выполнении приказания капитана, объявить строгий выговор с предупреждением, что явствует из изложенного. Капитан Чигин».

— «Что явствует из изложенного»! — повторил вслух капитан и взял из пачки новый лист бумаги.

«Названная Инесса Плошкина, списанная мною, капитаном космолета „Альдебаран“, направляется…»

Капитан задумался и сунул в рот карандаш. Легко сказать, направляется! «Подкидыш» сюда не долетит. Сдать на встречный космолет? Черта с два тут, на учебной трассе, кто-нибудь появится. Повернуть назад — значит сорвать рейс и стать объектом анекдотов, рассказываемых во всех космопортах: «А слышали, наш индюк какую штуку выкинул?!» Нет, что делать с Инессой Плошкиной, вовсе не явствовало из изложенного. Оставить на корабле с курсантами? Невозможно! «Пусть целуют, ха-ха-ха!» Капитан подумал о своей внучке. Меньше всего он хотел бы ее видеть в курсантском кубрике. Прохвосты все, первостатейнейшие прохвосты! «Сладок запах женской кожи». Погодите, узнаете еще у капитана Чигина, что чем пахнет!

Капитан обхватил голову руками.

«Вот положеньице!»

Из кают-компании в полуотворенную дверь доносились сдержанные рыдания.

Чигин чертыхнулся и вскочил с кресла.

— Собирай вещи!

Рыдания стали громче.

— Собирай вещи, переселяйся в мою каюту!

— А вы?

В широко открытых, еще влажных от слез серых глазах было столько кротости и покорности судьбе, что капитану стало неловко.

«Нехорошо, нельзя было так на нее орать, все-таки девушка».

— Я буду спать у старпома на диване, — буркнул он, глядя себе под ноги, — а ты… а вы располагайтесь. Сейчас боцман вам постелит здесь.

* * *

Инесса плохо переносила невесомость, и капитан Чигин метал громы на головы механиков, безбожно затянувших смену гравитационных катушек. Он сам, не доверяя боцману, прибирал за ней каюту и отпаивал во время приступов тошноты крепким чаем.

Даже ее просьба «не заваривать эти мерзкие зеленые листья» — неслыханная дерзость, могущая стоить иному смельчаку жизни, — была воспринята им с добродушной усмешкой.

— Вы знаете, — сказал он однажды старпому, — очень милая девушка. Такая тихая и скромная. Она рассказала мне свою историю. Отец и мать погибли во время автомобильной катастрофы. Круглая сирота, живет с братом.