Солнце над Бабатагом - [32]

Гриша поговорил с узбеком. Тот успокоился и повеселевшими глазами взглянул на Вихрова.

— Он хочет поступить в мусотряд, — сказал Гриша.

— Ну вот и прекрасно! — заключил Вихров. — Сейчас я напишу.

Он достал из кармана записную книжку, вырвал лист и стал писать записку.

— Ну, желаю успеха! — сказал он, свернув бумажку и подавая ее узбеку. — Гриша, передайте, пусть разыщет в Каттакургане командира мусульманского дивизиона товарища Куца и передаст ему эту записку.

Гриша начал объясняться с дехканином. Тот улыбнулся, взял обеими руками руку Вихрова, крепко пожал и, поклонившись, вышел из комнаты.

— Гриша, вы понимаете что-нибудь во всем этом деле? — спросил Вихров.

— Вы насчет чего говорите?

— Относительно Улугбека.

Гриша пожал широченными плечами.

— Очень нервный человек. Он бывший политкаторжанин. У эмира в зиндане сидел, как и товарищ Шарипов.

— Это не значит, что он может бить людей, — заметил Вихров.

— Это, конечно… — сказал Гриша, задумавшись… — Кто знает… кто знает…

В дверь постучали.

— Войдите! — сказал Вихров.

Ступая чуть внутрь носками, в комнату вошел Барсуков с сообщением, что приехал аксакал кишлака Мирза-Каракул.

Вихров поморщился.

«Что ему опять нужно? — подумал он с досадой. — Повадился почти каждый день ездить».

Снаружи послышались шаркающие шаги, и в просвете двери показался тучный живот Мирзы-Каракула. Желтое полное лицо аксакала с тонкими свисающими по углам рта усами имело, как всегда, непроницаемое выражение. Он умел скрывать свои мысли и чувства. Вслед за ним вошел молодой розовощекий секретарь с круглым брюшком.

Сдержанно поздоровавшись, Вихров предложил садиться.

Гости расселись на ковре, подоткнув под локти подушки.

Старик с редкой белой бородкой, присланный еще ранее Мирзой-Каракулом в гарнизон в качестве повара, принес поднос с зеленым чаем.

Гости выпили молча по одной пиале. Аксакал достал из-за пазухи большой шелковый платок, вытер усы и, повернувшись к Грише, стал быстро говорить ему что-то, изредка посматривая на Вихрова. Секретарь сидел, сложив руки на животе, и медленно крутил пальцами. — Товарищ командир, — сказал Гриша, — аксакал приглашает поехать сейчас на пайгу — скачки — в кишлак Гуль-Мазар. Тут недалеко. Верст шесть. Там большой праздник. Я лично советую ехать, есть на что посмотреть… Он еще спрашивает, довольны ли вы снабжением гарнизона, хорош ли повар и не кусают ли вас блохи? У него против них есть хорошее средство.

— Так вы считаете, что стоит поехать? — спросил Вихров.

— Конечно!

— Скажите ему, что поедем, а блохи меня не кусают. Гриша что-то долго говорил аксакалу.

Мирза-Каракул улыбнулся и, глядя на Вихрова, стал приветливо кивать головой.

— Гриша, — сказал Вихров, — мне кажется, вы передаете не то, что я говорю.

— Лишнего не скажу. Да улыбнитесь вы ему хоть раз, товарищ командир, ну его к лешему! Уж тут обычай такой: гостю и хозяину наговорить как можно больше приятного.

Повар внес большое деревянное блюдо с пловом и чугунный кувшин с теплой водой для мытья рук. Секретарь перестал крутить пальцами и потянул воздух носом.

Мирза-Каракул, проведя ладонями по полному лицу, первым запустил руку в блюдо. Молчаливый секретарь оживился и, прищелкивая языком, последовал его примеру. Гриша ел со степенным достоинством. Вихров пока еще с трудом обходился без ложки и, обжигая пальцы, сыпал рис на колени.

Покончив с пловом, все вышли во двор. У ворот на супе доедали плов трое джигитов, приехавших с. Мирзой-Каракулом.

Аксакалу подвели белого жеребца с серебряной сбруей. Мирза-Каракул грузно шлепнулся в седло, и пестрая кавалькада выехала из ворот крепости.

Вместе с Вихровым поехали Гриша, Парда, Латыпов и Барсуков.

Вскоре показался кишлак Гуль-Мазар.

Узкая улица была забита народом. Аксакал крикнул что-то джигитам. Они поскакали вперед и, наезжая лошадьми на толпу, стали разгонять народ в стороны.

— Пошт! Пошт! — кричал выехавший вперед здоровенный джигит, рассыпая удары плетки по тюбетейкам, чалмам и халатам.

— Ты что делаешь, мерзавец! — не помня себя, крикнул Вихров. Он подскакал к джигиту и схватил его за плечо.

Джигит повернул к нему побледневшее лицо и медленно опустил руку. Вокруг них столпился народ.

— Гриша! — позвал Вихров переводчика. — Спросите аксакала, зачем он приказал бить этих людей?

— Он говорит, что так полагается. Говорит, их надо бить, чтобы они поверили, что едет начальство.

— Что за чепуху он говорит? Передайте ему, что если он позволит себе еще что-либо подобное, то я немедленно сообщу в Каттакурган.

Гриша стал говорить с Мирзой-Каракулом. Аксакал прикладывал руку к груди, пожимал плечами и, как видно, оправдывался.

Он больше не будет, — сказал Гриша.

Выехав на площадь, Мирза-Каракул остановился у чайханы. Несколько рук помогли ему слезть с лошади. Чайханщик принес целый ворох шелковых и ковровых подушек и подоткнул их под бока почетным гостям. Появились плов и прочая восточная снедь.

Перед чайханой столпился народ. Расталкивая локтями толпу, к чайхане пробирался прокаженный кликуша-дервиш с лицом, изъеденным язвами. Став перед Мирзой-Каракулом, он голосом, похожим на лай, начал кричать.

— Что это он? — спросил Вихров, с любопытством наблюдавший за дервишем.