Солнце Калифорнии - [2]

Джек понимал, что если бы ему удалось переспать с Сэс, то проблема бы решилась быстро, так как всегда именно с этого события у него начиналось угасание интереса к женщине вплоть до полного безразличия. Однако складывалось такое впечатление, будто Сэс просто не понимает, к чему он ее склоняет, хотя идиоткой она, конечно же, не была.

По инфантильность девушки помаленьку начинала доставать Джека, хотя желания не умаляла, скорее даже наоборот. То есть раскроить ее невинное сердечко представлялось Джеку гораздо более приемлемым выходом, нежели снести критику своих домашних по поводу сомнительного выбора спутницы. Да и какие перспективы могли быть у романа с этой безалаберной и совершенно несветской девицей. Он просто ее хотел, но ведь это не основание пускать под откос свою блистательную карьеру.

Тем временем предмет его безутешного вожделения усиленно поглощала попкорн, так что приходилось выискивать кусочки и ссыпать на ладонь крохи, проделывая все эти манипуляции с такой сосредоточенностью, что и невдомек ей было, как нервно и брезгливо следит за этим действом ее рафинированный спутник.

В довершение всего Сэс отряхнула узкие ладошки, растопырив пальцы и осыпая крупицами бывшего лакомства полинялые джинсы.

Джек испустил характерный красноречивый вздох, призванный выразить неодобрение ее ненормативным поведением, но Сэс, как всегда, этого даже и не заметила, чрезвычайно занятая собой. Джек откашлялся и попросил:

– Напомни-ка мне, для чего мы здесь?

– Ну, во-первых, это один из старейших кинотеатров Лос-Анджелеса, – многозначительно проговорила она, напомнив ему также, почему он на нее, что называется, запал или, проще говоря, втрескался.

Это ее голос. А вернее, то, как она пользуется им.

Голос был не просто приятен сам по себе. Она словно играла каждым звуком произносимого слова, восхитительно интонировала с множеством обертонов, постоянно дурачилась, при этом замечательно выражала свою мысль, вкладывая в нее не столько редкие слова, сколько доведенную до абсолюта эмоцию, присущую ей одной. Просто слушая эту музыку можно было забыть обо всем, что и делал Джек Хадсон. Но в то же самое время ему хотелось соответствовать ее живости, подыграть ей.

Он оглядел внутреннее пространство просмотрового зала, выстроенного в эпоху легендарных сороковых, и резюмировал:

– В кинозале нашего особняка экран побольше этого будет!

И Джек выразительно посмотрел на Сэс, словно бескомпромиссно венчая свой вердикт, она же изобразила на своем лице недоумение от его невежественности, сказав:

– Ну, конечно же. Вы жизнь тратите на то, чтобы у вас было все только самое лучшее. Ха! И даже если этот экранчик немножко недотянул до вашего экранища, ваш вряд ли сможет тягаться с ним по исторической ценности. А история, к твоему сведению, мой друг, это такая малость, которая существовала еще до Хадсонов. Тебе это, наверное, кажется невероятным, но это так. Будут еще вопросы?

– Что такое история, мне известно. И у нашего рода она тоже, надо заметить, не малая. Но ты так и не объяснила, для чего нужно было сюда через весь город тащиться, – отозвался он.

– Ты, мистер Киноиндустрия в лаковых штиблетах, когда-нибудь в своей тепличной жизни посещал публичные кинотеатры? – с сарказмом поинтересовалась она. – Или боишься замызгаться?

Джек героически справился с сильнейшим желанием послать ее к черту и заставил себя улыбнуться.

– Между прочим, это же лучший сиквел, который когда-либо видел свет! – торжественно провозгласила Сэс, порывисто метнув обе руки к экрану. – Не расположиться ли мне поудобнее, как ты думаешь? – театрально осведомилась она у спутника и, не дожидаясь ответа, откинулась на спинку своего кресла, одновременно с этим сделала феноменальный взмах ногой, затем другой и скрестила их обе в лодыжках на спинке впередистоящего пустующего кресла, после чего залепетала в аккомпанемент происходящему на серебряном экране: – Люк, я твой отец! ля-ляля… Ну же! – словно на стадионе, закричала девушка на весь зал. – Вот класс! – прочувствованно проговорила она и замолчала – Джек мог поклясться, что лишь на короткое время.

Вот в таких выходках она и проводила свою жизнь. Ей это казалось нормальным.

– «Крестный отец», часть вторая! Ни дать ни взять, – продолжала ерничать Сэс.

– Ну, я бы не стал их сравнивать, – вполне серьезно отозвался Джек, без всякого интереса наблюдая за тем, что происходило на большом экране. А зачем, если рядом разворачивался гораздо более любопытный сюжет. – Этот, по-моему, сняли лишь для того, чтобы уверить слезливых домохозяек, что все закончилось хорошо.

– Думаешь? – притворно удивилась Сэс. – С твоей точки зрения, продюсеры могли поступить столь цинично? А разве здесь не вся правда жизни, как я всегда считала? Боже, как я это переживу?!

– Я бы предпочел сводить тебя на фильм «Когда Гарри встретил Салли», – вполне серьезно предложил ей Джек.

Впереди них кто-то зашикал, опасаясь по милости двоих бездельников упустить ключевые реплики душещипательного финала.

Для Джека это стало сигналом к тому, чтобы до конца сеанса успеть обхватить Сэс за шею и со всей страстью впиться в ее волнующий рот. В подобных ситуациях всегда воодушевляло то обстоятельство, что Сэс не просто великодушно подставляла губы и ждала, что произойдет дальше. При желании она могла, конечно, и мертвой притвориться, поскольку целью своего пребывания на земле считала необходимость быть всегда непредсказуемой и непостижимой. Но чаще она испытывала самое настоящее удовольствие от любовных лобзаний.