Солнце для всех! - [16]
— Стоять здесь! — скомандовала старшая «шакалка», когда ее подчиненная затащила Вэйнз дальше за дерево. Теперь, окажись у входа в заброшенный парк случайные свидетели, те смогли бы увидеть внутри лишь блуждавший среди деревьев луч фонарика, что при наличии припаркованной там же полицейской машины должно было выглядеть вполне нормально: стражи порядка делают свое дело, — лоялка вроде Швайнер именно так бы и подумала; большинству же нормальных людей и вовсе не взбрело бы в голову останавливаться рядом с полицейской машиной и заглядывать в подобное место.
Сейчас! — сказала себе Вэйнз.
Она остановилась, как того и требовали и… упала наземь словно тряпичная кукла. Ноги и руки Вэйнз скрючились в судорогах, на губах запузырилась слюна, веки задрожали, распахнувшись, глаза закатились вверх… Вэйнз трясло, лицо ее побелело, из глотки вырвался нечленораздельный хрип:
— а-а-г-г-г-г-х-х-х-х-х-р-р-р-р…
— Блядь! Что это с ней?! — брезгливо отстранилась от нее младшая полицейская.
— Припадок! Не видишь что ли? — старшая оставалась где стояла — в двух с половиной-трех метрах — и продолжала целить в Вэйнз одновременно фонариком и пистолетом.
— И что с ней теперь делать?
— Подождем, пока успокоится.
Вэйнз продолжала минуту биться в припадке, потом на мгновение затихла и задышала неровно, присапывая.
— Ну-ка, давай посмотрим, что у нее есть… — старшая наконец подошла ближе и присела на корточки рядом с Вэйнз, явно потерявшей сознание после приступа. — Проверь карманы…
Младшая пошарила в карманах плаща Вэйнз и извлекла пачку с сигаретами, зажигалку и ключ от квартиры.
— Больше ничего…
— Во внутренних посмотри.
Мужчина принялась расстегивать дождевик. Разобравшись с застежкой-зиппером, она запустила руку в один из внутренних карманов, между делом ощупав грудь Вэйнз, и присвистнула.
— Ого! Да тут у нее целая стопка… — она не договорила. Рука глухо хрустнула, и едва вырвавшийся из глотки полицейской истошный вой заглушил выстрел…
Увлекшись обшариванием карманов «подозреваемой» гражданки, беспомощно лежавшей без признаков сознания на земле: перенесшей побои, а затем припадок, полицейская допустила сразу две оплошности. А именно: не учла того, что, склонившись над своей жертвой, заслонила ее от огня старшей напарницы собственным, довольно широким телом и, что еще хуже, не позаботилась о личном оружии. Шаря за пазухой андрогина, она не заметила, как табельный пистолет из кобуры на ее поясе оказался в руке обыскиваемой…
Невнимательность стоила «шакалке» сломанной кисти и огнестрельной раны в живот.
— Эй ты, мразь шакалья, — заговорила Вэйнз с оторопевшей старшей полицейской не оставлявшим сомнений в ее намерениях тоном, — опусти вниз фонарь и брось ствол! Перед собой, чтобы я его видела! Рыпнешься в сторону или попробуешь выкинуть что-нибудь, что мне не понравится, я эту суку… а ну заткни пасть и не ной! — рыкнула она завалившейся на нее сверху раненой полицейской — …так вот, я эту суку на хуй пристрелю. Ты меня поняла, блядина?
Полицейская опустила фонарь и пистолет, но оружия не бросила.
— Что непонятно, сучара? Живо брось ствол!
Левой рукой Вэйнз продолжала крепко удерживать за сломанную кисть прикрывавшую ее мужчину; в правой она сжимала ее пистолет, направив его из-под увесистой мужской туши в сторону стоявшей рядом полицейской. Сделав короткое крутящее движение левой рукой, Вэйнз заставила раненную взвыть от боли, после чего старшая наконец выполнила ее требование и отбросила пистолет на пару метров вперед вправо, в сторону от себя и от Вэйнз.
— В-вот, х-хорошо… я в-все сделала… т-ты т-только не стреляй б-больше…
— Так-то лучше, — сказала Вэйнз, не обратив внимания на лепет полицейской. — А теперь встань на колени и достань наручники. Живее! — прикрикнула она. — Чем скорее я с вами, «шакалами», распрощаюсь, тем больше шансов у этой мрази (она снова крутнула сломанную кисть мужчины и та снова завыла) добраться до больницы.
— Д-да, к-конечно… т-ты т-только н-не стреляй… — полицейская медленно достала наручники из кармана на широком поясе и опустилась на колени.
— Т-только н-не стреляй…
— Да заткни ты пасть! Заладила! Наручник — на левую ногу! Другой — на правую руку! Быстро! И фонарик рядом положи… перед собой, так, чтобы на тебя светил!
Продолжая зациклено лепетать себе под нос просьбы не стрелять, полицейская сделала все, как требовала Вэйнз. Скинув с себя ее раненную напарницу, Вэйнз быстро проделала с той то же, что перед тем выполнила старшая «шакалка»: достала наручники и приковала руку к ноге.
Управившись, Вэйнз забрала у раненой рацию и комм и подошла к старшей. Она подняла с земли фонарь и направила луч в лицо полицейской. Лицо было симпатичным, даже красивым; короткая, как у большинства «шакалов», стрижка; глаза — большие, светло-зеленые; цвет кожи свидетельствовал о частых посещениях солярия. Андрогин была моложе Вэйнз, — лет около тридцати (может, двадцать семь-двадцать восемь); она смотрела испуганно, наверняка понимала, что, выстрелив один раз в ее напарницу, Вэйнз сможет выстрелить снова, только уже в нее.
