Солнце для мертвых глаз - [67]

Работая, он размышлял. Гарриет Оксенхолм почти исчезла из его сознания и лишь изредка становилась для него источником удивления. Ему все не верилось, что она – та самая Гарриет с картины Элфетона. Поводом для немалого беспокойства было то, что она оставила рисунки Тедди у себя. Если бы он мог позволить себе, то сделал бы фотокопии тех эскизов, но средств на это не имелось, и копий он не сделал. Тедди хотелось вернуть рисунки и еще раз зайти в дом.

Предположительно, она живет там одна. О других жильцах ни разу не упоминалось. Тедди стал почти грезить наяву, представляя, как приводит Франсин в коттедж «Оркадия» и там нет никого, кроме них. Гарриет ушла и предоставила дом в их распоряжение. Франсин лежит на той самой кровати в той самой спальне, и он подходит к ней… Тедди уже не мог фантазировать дальше, так как его одолели свойственные любому молодому организму потребности и желания, столь долго не получавшие удовлетворения. Ему стало тесно в своем теле, физиология одержала верх над разумом, который отступил под натиском красного жара и ослепляющего света.

Тедди охладился, часто задышав. Обладание коттеджем «Оркадия» – это то, о чем он не должен думать, бесполезно думать о невозможном. Он должен думать о том, как использовать этот дом, спросить у себя, является ли найденное им решение осуществимым.

Вернувшись домой, вместо того чтобы отдыхать, Тедди стал убираться. В его глазах дом все еще выглядел ужасно. Но куда еще он может привести ее, если не сюда? Если б у него была машина, дело бы значительно упростилось. При этой мысли Тедди отодвинул пылесос и подошел к французскому окну. Высокая, с «плавниками», корма «Эдсела» отсвечивала золотом в лучах заходящего солнца. Даже если бы машина не была обременена телом Кейта в качестве груза, он все равно не мог представить Франсин в ней, ее изысканную утонченность – в этой вульгарности. «Эдсел» ждет одно будущее – продажа, а потом, возможно, получится купить на вырученные деньги что-нибудь менее отвратительное.

Первым делом нужно избавиться от содержимого багажника. Не спуская взгляда с машины, Тедди представлял, как страшно ему будет поднимать крышку багажника. Он не скрывал от себя этого, да, ему будет страшно. Что произошло за это время? Естественно, шел процесс разложения, но что такое разложение? Тедди вспомнил, как его бабушка санкционировала кремацию, когда умерла его мать, Агнес что-то говорила о том, что так человека не съедят черви. Есть ли в пластиковом мешке черви или там происходит разжижение материи или что-то еще? Тедди почувствовал, как у него на затылке зашевелились волосы. Он не может открыть багажник, однако придется.

Ему в голову пришла идея: идут годы, «Эдсел» стоит во дворе, багажник плотно закрыт, а Тедди постоянно наблюдает за ним, и вот через десять или двадцать лет он поднимает крышку и видит там мешок с высохшими серыми костями. Это была другая версия его сна. Он знал, что такому никогда не бывать, что никогда не привяжет себя к этому дому на такой долгий срок. А как быть с Франсин? Привести ее сюда, когда «это» всего в нескольких футах от кровати?

Тедди встретился с ней под теми же деревьями и повел в другой паб. Франсин хотела знать о нем как можно больше: о его детстве, о родителях, друзьях, знакомых. Рассказывать правду о Джимми и Элейн было невозможно, а придумывать он не умел. Поэтому Тедди рассказал ей о Кейте и его машинах, и о великих изобретателях автомобиля, ставших его идолами. Франсин хотела знать, где сейчас его дядька, и он сказал, что тот ушел на пенсию и уехал в Лифук, где купил себе домик.

– И не взял с собой машину? Он не собирается приехать за ней?

Тедди едва не вздрогнул. Серый, костлявый Кейт, пребывающий в стадии разложения, вваливается в калитку, чтобы увезти свою машину…

– Я довольно хорошо знаю Лифук, – сказала Франсин. – Там родилась моя мама. У меня там родственники.

По ее лицу промелькнула тень, и Тедди обрадовался этому, хотя и не поинтересовался причиной, а просто обрадовался, что она не стала продолжать тему Лифука. Он молча смотрел на нее, на ее сжатые губы, на ее рот, похожий на красный цветок, на огромные темные глаза, на черные волосы, которые, разделенные прямым пробором, ниспадали по обе стороны от лица двумя гладкими полосами. Тедди мог бы взять ее за руку, но испугался, что прикосновение к ней лишит его остатков самообладания, он притянет ее к себе и сожмет в объятиях на глазах у всех этих равнодушных пьяниц.

– Кстати, о зеркале, – сказал Тедди. – Выставка закончилась, мне нужно его забрать. Ты пойдешь со мной?

– Я не смогу ни завтра, ни послезавтра, так что вряд ли.

– Я имею в виду субботу.

– Хорошо. – Франсин на мгновение задумалась, затем, как подросток, произнесла: – А потом я приду к тебе и взгляну на безумную машину, ладно?

Тут ничего поделать было нельзя. Ему придется остаться с нею наедине, а где еще это может произойти? Тедди нужно остаться с нею наедине и заставить ее захотеть его так же, как он хочет ее. Но как это сделать, он не имел представления. Однако, стоя рядом с ней под теми деревьями, под которыми они расстались вчера и встретились сегодня, Тедди понял нечто, что значительно все упростило. Когда ты молод, и другой человек тоже молод, и вы оба привлекательны, слова не имеют значения, так же как интеллект или жизненный опыт. Важен только взгляд. И тебе достаточно лишь смотреть, потом желать и прикасаться. А за этим следует электрический разряд, который пробуждает в обоих желание быть поглощенным другим, возможно даже, стать другим.