Солнце для мертвых глаз - [2]

Это было крохотный, грязный – типично для того времени – чуланчик без окон и с единственной кабинкой. Раковина едва держалась на закрепленных на стене кронштейнах. Мыла, полотенца, пусть и бумажного, и даже примитивной сушилки для рук, естественно, не было. Один из кранов тек. Из кабинки вышла женщина, и туда зашла Элейн. Из-за дверцы она услышала, как сначала пожурчала вода, а потом закрылась входная дверь.

Элейн не собиралась мыть руки. Она помыла их еще утром, перед отъездом из дома; кроме того, в туалете не было полотенца. Однако оглядела себя в потрескавшееся зеркало, слегка взбила волосы, выпятила и растянула губы. Увлеченная всем этим, она все же обратила внимание на полочку под зеркалом. В центре лежало кольцо с бриллиантом.

Наверное, женщина, которая была здесь до нее, сняла его, чтобы помыть руки, и забыла. Вот к чему может привести слишком частое мытье рук. Элейн не разглядела женщину, заметила только, что она средних лет и одета в дождевик. Она устремила взгляд на кольцо. И взяла его.

Даже полный профан, тот, кто плохо разбирается в драгоценностях и не умеет на глаз оценивать их, сразу распознал бы настоящее бриллиантовое кольцо. Конкретно в этом был солитер с двумя сапфирами, по одному на каждой накладке. Элейн надела его на правую руку, и оно село, как будто было сделано для нее.

Нет, выходить из туалета с кольцом на руке нельзя, это плохая идея. Она сунула его в сумку. Джимми ждал ее, докуривая уже тридцатую сигарету за день. Одну он дал Элейн, и они отправились в «Якорь», где он выпил пинту горького пива, а она – полпинты сидра. Через какое-то время она открыла сумку и показала ему бриллиантовое кольцо.

Ни одному из них не пришла в голову идея отнести кольцо в ресторан, отдать управляющему или сдать его в полицию. Что упало, то пропало. Зато других идей в их головах было предостаточно. Вернее, одна общая идея. Элейн снова надела кольцо на палец, правда, на этот раз – на средний палец правой руки, и выставила руку с растопыренными пальцами перед Джимми, демонстрируя его. И вообще, с какой стати ей его снимать? Она не сказала это вслух, но мысль каким-то образом передалась ему.

Он купил вторую пинту горького пива и пакет чипсов, вернулся к столику и сказал:

– Можешь оставить его себе.

– Серьезно? – Ее голос звучал неуверенно. Она понимала всю серьезность и трепетность момента.

– А еще можешь считать себя помолвленной, – сказал Джимми.

Элейн кивнула. Она не улыбнулась. Ее сердце глухо стучало в груди.

– Ну, если ты так считаешь.

– Я уже подумывал об этом, – сказал Джимми. – Собирался купить тебе кольцо. И не рассчитывал на то, что подвернется это. Я еще выпью. Тебе принести сидра?

– Почему бы нет? – сказала Элейн. – Праздновать так праздновать. И дай мне еще одну сигаретку.

Вообще-то до настоящего момента Джимми не думал о помолвке. Он не собирался жениться. Зачем ему жениться? У него есть мать, чтобы ухаживать за ним, и брат; матери всего пятьдесят восемь, ей еще жить и жить. Но находка оказалась слишком хорошим шансом, чтобы его терять. Предположим, он ничего бы не сказал и позволил Элейн просто так носить кольцо, а потом в один прекрасный день решил бы обручиться, и тогда ему пришлось бы покупать новое кольцо. Кроме того, помолвка – это всего лишь помолвка, она может длиться годами, и вовсе не значит, что нужно завтра же жениться.

* * *

Элейн не любила Джимми. Если бы она хоть раз задумалась над этим, то пришла бы к выводу, что он ей нравится. Он нравился ей больше, чем другие ее знакомые молодые люди, но других просто не было. Ни один мужчина не заходил в мастерскую, где она работала ассистенткой мисс Харви, хозяйки, и продавала пожилым дамам одежду, связанную двусторонней вязкой из мягчайшей двухниточной пряжи. Она познакомилась с Джимми, когда он со своим начальником прибыл, чтобы покрасить расположенную наверху квартиру мисс Харви и установить новую раковину. Это было пять лет назад.

Хотя Элейн была правшой, следующие несколько недель она обслуживала клиенток левой рукой, правую же все время держала у подбородка, чтобы было видно, как сверкает бриллиант. Они с Джимми, как и прежде, ходили в паб, Джимми, как и всегда, приходил к миссис Таутон на чай. Элейн отпраздновала свой тридцать пятый день рождения. Они несколько раз участвовали в различных мероприятиях, устраиваемых «Белой Розой и Львом», либо вдвоем либо брали с собой миссис Таутон и ее подругу Глэдис.

Иногда Элейн заговаривала о женитьбе, но Джимми всегда отвечал: «Мы же только что обручились!» или: «Куда нам спешить, подумаем над этим через годик или два». К тому же у них не было денег, чтобы купить или арендовать жилье. Элейн не хотела жить ни со своей матерью, ни с его. В их отношениях не было сексуальной составляющей. Хотя Джимми изредка целовал ее, но никогда не предлагал нечто большее, и Элейн убеждала себя, что никогда не согласилась бы на это, даже если б он и предложил. Она уважала его за то, что он ничего не предлагает. Куда спешить, можно вернуться к этому вопросу через годик или два.

А потом умерла мать Джимми. Она шла из магазина с тяжело нагруженной сумкой и упала замертво. Батоны, полуфунтовые пачки масла, упаковки с бисквитами, куски чедера, апельсины, бананы, бекон, две курицы, консервные банки с фасолью и со спагетти в томатном соусе – все это покатилось по тротуару или высыпалось в канаву. У Бетти Грекс случился тяжелейший инсульт.