Соленый берег - [25]
— Да, нам здесь очень нравится, — сказала Аня. — И вы нам, Павел Архипович, очень нравитесь.
— Ну и хорошо. — Пашка смущенно улыбнулся.
— Я только не понимаю, как вы тут без семьи, без жены живете? — спросила Аня.
— Да как?.. Есть у меня семья. Соколовку проезжали?
— Это какую?
— Где на вертолет садились. Там они и живут… Упоминание о Соколовке подтолкнуло Серегину память, и он сразу вспомнил, где он видел этого человека.
Сергей возвращался с реки, где они с руководителем практики местным гидрологом Иваном Переверзевым делали последний контрольный замер. Солнце уже тронулось к синеющей на востоке стене тайги, блестящей ртутью рассыпаясь по реке, так что на нее было больно смотреть. Они покурили на прощанье и пошли по домам. Сергей не торопился в гостиницу. На душе было тоскливо. И уехать хотелось, по ночам он видел себя уже в городе среди ребят, рядом с Аней, от которой получал письма почти каждый день. Особенно остро захватывала тоска вот в такие вечера, когда, заряженный дневным рабочим ритмом, он не принадлежал самому себе — река, приборы, часто выходящие из строя, которые надо было побыстрее восстановить, люди, те что его окружали по работе и даже те, которых он видел мельком на улице, в столовой. Сейчас поселок пустел, отшумели голоса на лесопилке, отгомонила очередь возле магазина. У прохожих на лицах появилось выражение какой-то другой, не дневной озабоченности. Каждый уже жил домом, семьей.
Хотелось уехать домой. Но как уехать, если здесь, на этой реке — в тот страшный день, он оставил что-то очень близкое, жившее в нем, что он очень тщательно скрывал, даже от Ани.
Тоска ходила за ним, и он знал, что дело тут не только в том, что он покидает это место. Тут река увидела его, как он труслив, она открыла его самую главную тайну, которую люди, в большинстве своем, носят в себе; живут и умирают, оставшись для тех, кто их знал, такими, какими они хотели быть. Честными, смелыми. И умирают они с полным сознанием того, что так оно и есть. Не было у них ничего такого, что бы заставило вылиться наружу этому подлому, страшному чувству.
Солнце спустилось еще ниже и уже заглядывало в глаза, обжигало окна домов, рассыпаясь в дорожной пыли. Взбитая последним автобусом, уходившим на станцию, она долго плавала в воздухе, искрясь. Река уже задышала вечерней прохладой, накрывая ею поселок. Пыль двинулась в сторону огородов, поднявших высоко над изгородью золотые шапки подсолнухов.
Сергей вытащил из одного несколько лепестков. Они были очень красивы: тугие, налитые желтым соком и в то же время легки и прозрачны, как крылья стрекоз. Он осторожно завернул их в носовой платок и положил в нагрудный карман штормовки.
Сразу за огородами начинался поселковый стадион: ровная, большая лужайка, отхваченная когда-то у пустыря, что тянулся до самого леса. На стадионе давно не играли. Там, где должны были находиться ворота, густой нивой сверкал бурьян, а на месте других уже росла березка с обломанными до макушки ветками. Под березкой валялся Пашка Курдюмов, точь-в-точь подраненный футболист. Был он в майке, брезентовых штанах, вставших огромным пузырем на заднице. Лежал на животе, вольготно раскинув ноги в избитых кирзовых сапогах. Подметки, отполированные о траву, в лучах заходящего солнца светились, как автомобильные фары.
Пашка был пьяный.
Про него говорили, что всегда он пьяный.
Говорили, что пить начал сразу после свадьбы, которую сыграли год назад всем поселком для него и учетчицы лесопункта Нюрки Ивановой, девицы с ярко накрашенными глазами, которые, в зависимости от освещения, становились то голубыми, то зелеными. Потом оказалось, что она уже беременная… И поехало.
Сергей тронул Пашкино плечо. Пашка спал. Пошевелил. Пашка пошевелился. Перевернул его на спину. Пашка перевернулся. Попробовал посадить. Пашка, не открывая глаз, сел. Покачался из стороны в сторону и сунулся носом в траву.
Сергей отошел в сторону и закурил. Мимо, тяжело переступая ногами, брели поселковые коровы.
Пастух, высокий старик с серым небритым лицом, опершись на палку, смотрел в их сторону, время от времени сплевывая.
Низко, обдав горячим ветром, пролетел вертолет и сгинул за ближайшими избами.
— Дай закурить!
Пашка уже сидел и мотал головой. Он с трудом ухватился за беломорину деревянными пальцами и, уронив голову на волосатую грудь, где возились маленькие рыжие муравьи, уставился на нее, соображая, что бы это значило.
— Ты кто таков?
Сергей сказал.
— Гад ты! — брякнул Пашка, и папироска в руках у него рассыпалась.
Сергей повернулся и пошел в поселок. Поравнявшись с огородами, он оглянулся. Пашка стоял на четвереньках, и его сильно раскачивало. Он, наверно, очень хотел подняться…
Маленькое, тусклое оконце, словно кусок белой жести, прибито к стене. Сквозь него Сергей увидел первое утро на Савеловской гидроточке.
Домик — у подножия высокой горы, вся растительность на южном склоне была снесена недавним палом. На фоне бледного неба были отчетливо видны два каменных пальца, венчавших вершину. Под вечер они окрашивались уходящим солнцем, тлея, как две головешки. Когда солнце скрывалось, они тотчас же гасли, слившись с потемневшим небом. Но чаще гора была затянута серыми безобразными тучами или туманом. По утрам он медленно стекал по каменным складкам, долго полз среди черного бурелома, собираясь в обгоревшем кедраче, протискивался сквозь редкий подлесок и стекал в реку.
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
Виктор Пожидаев родился в 1946 году в Артеме Приморского края, где окончил школу, индустриально-педагогический техникум. Работал мастером производственного обучения, прорабом. Затем на протяжении 12 лет занимался журналистикой. В настоящее время — рабочий Славянского судоремонтного завода.«Чистые струи» — первая книга молодого прозаика. Неторопливо, как бы исподволь, он поднимает а ней сложные проблемы нашего бытия: любви, брака, воспитания ребенка.
Владимир Вещунов родился в 1945 году. Окончил на Урале художественное училище и педагогический институт.Работал маляром, художником-оформителем, учителем. Живет и трудится во Владивостоке. Печатается с 1980 года, произведения публиковались в литературно-художественных сборниках.Кто не помнит, тот не живет — эта истина определяет содержание прозы Владимира Вещунова. Он достоверен в изображении сурового и вместе с тем доброго послевоенного детства, в раскрытии острых нравственных проблем семьи, сыновнего долга, ответственности человека перед будущим.«Дикий селезень» — первая книга автора.
Владимир Христофоров родился в 1941 году в Семипалатинске. С 1958 года работает в различных газетах Казахстана, учится в Карагандинском педагогическом институте. В 1967 году журналистские пути-дороги привели его на Чукотку, и с тех пор тема Севера — главная в творчестве В. Христофорова. Он автор — книг «Лагуна Предательская», «Невеста для отшельника», «Деньги за путину».В. Христофоров лауреат премии Магаданского комсомола, член Союза писателей СССР.
Виктор Григорьевич Зиновьев родился в 1954 году. После окончания уральского государственного университета работал в районной газете Магаданской области, в настоящее время — корреспондент Магаданского областного радио. Автор двух книг — «Теплый ветер с сопок» (Магаданское книжное издательство, 1983 г.) и «Коляй — колымская душа» («Современник», 1986 г.). Участник VIII Всесоюзного совещания молодых писателей.Герои Виктора Зиновьева — рабочие люди, преобразующие суровый Колымский край, каждый со своей судьбой.