Соленое озеро - [2]

Оба они замолчали. Слышалась только болтовня негритянки.

— Я готова, — сказала, наконец, Аннабель.

Медленно спустились они по лестнице.

В саду ржала лошадь.

Навстречу им шел Кориолан.

— Госпожа, — сказал он, — там дожидается солдат от господина губернатора.

— Введи его сюда.

Губернатор Камминг напоминал миссис Ли, что она приглашена на банкет, который в этот вечер давали почетным лицам территории Ута в честь генерала Джонстона, командира оккупационной армии. Пользуясь случаем, он извещал, что вступление армии в город Соленого Озера состоится не раньше десяти часов через западные ворота.

— Поблагодарите от меня господина губернатора, — сказала Аннабель. — Кориолан! — обратилась она к негру, указывая на солдата, — отведи его в кухню и дай ему стакан рому.

Затем она повернулась к иезуиту:

— Вы видите: всегда ошибается тот, кто торопится.

— Вы всегда правы, — пробурчал он.

Она наклонила голову.

— А пока пойдемте и позавтракаем спокойно, — предложила она.

И, так как он возразил почти угрюмым жестом, прибавила:

— Пойдемте, будьте добры. Ведь мы, может быть, в последний раз завтракаем вместе... а уж в предпоследний-то наверно.

В столовой оставались только буфет из полированного ореха, стулья и стол, на котором стояли круглая чашка со сливками, кофейница и фаянсовые чашки со сливами и абрикосами. Аннабель несколько раз требовала различные предметы, и каждый раз Роза отвечала ей одно и то же:

— Уложено, госпожа.

— Ах! — вздохнула она устало. — Уже пустыня в этом доме.

Затем обратилась к иезуиту:

— Мне стыдно, отец мой, что я оставляю вас таким образом!

— В первых числах июля я уезжаю из Салт-Лэйка, — возразил он. — Вы воображаете, может быть, что меня ждут в пустынях Идахо, в палатках индейцев, серебряная посуда и перины?

— А вы, — сказала она, — воображаете, может быть, что вы смягчите мое сожаление подобными фразами?

Молча докончили они завтрак.

— Который час? — спросила Аннабель Ли.

— Половина девятого.

— Лошади готовы?

— Их оседлали еще раньше восьми.

— В таком случае, если хотите, поедемте и сделаем тур вокруг Соленого озера. На это стоит, я думаю, полюбоваться.

Вилла Аннабель находилась на расстоянии пятисот метров от города, севернее ограды, воздвигнутой Брайамом Юнгом вокруг Нового Иерусалима. Город Соленого Озера был безлюден. Уже месяц как все мормоны покинули его, так как им грозило нашествие федеральной армии. Патер и молодая женщина ехали по пустынным улицам, по большим улицам, окаймленным ручейками и затененным ивами. Окна и двери домов были закрыты, а большинство даже заколочены досками. Выставочные окна магазинов тоже закрыты; на вывесках изображен был символ — око Иеговы под фригийским колпаком.

Никто не попадался навстречу. Это молчание города, вчера еще кишевшего деятельностью и жизнью, так подавляло, что они боялись сообщить друг другу свои мысли.

— Ах! — сказал наконец отец д’Экзиль со вздохом облегчения.

Навстречу им подвигались всадники — индейцы. На маленьких, поразительно худых лошадках, их было четверо. Они были наряжены по-праздничному: на черные блестящие волосы одеты были диадемы из новых перьев, лица испещрены желтым и пурпуром. Они поклонились иезуиту, который спросил:

— Сокопиц здесь?

— Сокопиц здесь, — важно ответил тот, у кого были самые красивые перья. — Тридцать дней тому назад покинул он берега Гумбольдта и приехал сюда, чтобы предложить свои услуги американскому генералу и предоставить в его распоряжение воинов племени шошоне против мормонов.

— Скажи ему, что я буду счастлив, если увижусь с ним перед его отъездом на Восток. Ты знаешь мое имя?

Индеец утвердительно кивнул. Он и его товарищи проехали дальше.

Иезуит посмотрел им вслед, затем, покачав с состраданием головою, сказал молодой женщине:

— Не знаю, что выйдет из конфликта, который существует в настоящее время между американцами и мормонами. Но я совершенно убежден, что примирение состоится за счет этих бедняг и что они заплатят за разбитые горшки.

— Индейцы оценили вашу голову, — сказала Аннабель, — а вы не перестаете их защищать.

— Индейцы ута оценили мою голову, — улыбаясь, сказал иезуит, — а эти были шошону. Впрочем, я и не скрываю: ута или шошону — они пользуются полной моей симпатией.

— Тсс! — сказала Аннабель, — вот идет кто-то, кто получает жалованье за то, чтобы не разделять вашего мнения на этот счет. Здравствуйте, доктор Харт, как ваше здоровье? Лучше немного?

Доктор Харт, управляющий по индейским делам на территории Ута, шел пешком. Он склонился до земли, затем выпрямился во весь свой маленький рост, чтобы поцеловать руку, протянутую ему прекрасной амазонкой.

Это был худой старичок в платье василькового цвета, в золотых очках; большие брелки тряслись на его белом жилете.

— Ну как, дорогая моя, находите вы Салт-Лэйк сегодня утром? Разве это не самый очаровательный из городов?

— Он не очень-то расцвечен флагами, — с гримасой ответила она.

— Я думаю! В этом именно и кроется очарование. Разве это не счастье дышать воздухом, не загрязненным больше дыханием ни одной из этих одержимых бесом собак?

— Зато я только что встретил несколько человек из ваших опекаемых, — сказал иезуит.