Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - [11]

— Но что же нам делать? — вздохнул Чилонго, вскинув глаза к голубому небу Земли, с которого вот уже тысячу лет не падали бомбы.

Затем он встрепенулся, вскочил и резко повернулся к собеседникам.

— Простите, джентльмены, — сказал он. — Известие застало меня врасплох, и потому мне нужно время, чтобы подробнее изучить этот норронский протокол и как следует все обдумать. Если ваши соображения верны, — поклонился он послу, — как я и предполагаю…

— Что тогда? — спросил Ундума.

— Тогда у нас, похоже, есть еще несколько месяцев до того, как начнут разворачиваться неприятные события. Мы можем затеять переговоры и выиграть время. Как-никак, у нас все-таки самый развитой промышленный комплекс во Вселенной и четыре миллиарда граждан, которые, разумеется, еще не лишились мужества. Мы укрепим наши вооруженные силы и, когда эти варвары сунутся к нам, просто вышвырнем их обратно в пещеры!

— Именно это я и надеялся услышать от вас, — со вздохом признался Ундума.

— А я надеюсь, что нам хватит на это времени, — хмуро добавил Лефарж. — Руш, надо полагать, не дурак. Наше перевооружение нельзя будет скрыть от общественности. Как только диктатор прознает об этом, он наверняка постарается немедленно скрепить свой союз с колрешитами и напасть на нас, пока мы не успели подготовиться.

— Нужно использовать и умело разжечь их взаимную подозрительность, — сказал Ундума. — Конечно, я должен вернуться туда и сделать все возможное, чтобы посеять разлад между потенциальными союзниками.

Посол на минуту умолк, а затем заметил, словно про себя:

— Пока мы полностью не завершим подготовку, нам остается лишь надеяться.

Мутация колрешитов была тонкой. Внешне она никак не проявлялась: физически это был красивый народ — белокожий и с золотистыми волосами. За столетия в их среду просочились тысячи норронских шпионов, и зачастую им удавалось вернуться на родину невредимыми. Однако работа их оказывалась непомерно сложной, и не потому, что приходилось приспосабливаться, а из-за того, что следовало преодолеть отвращение и практиковать каннибализм и еще худшие обычаи.

Мутация представляла собой психический сдвиг и, очевидно, затронула какой-то ген, связанный с развитием эндокринной системы. Описать ее было чрезвычайно трудно — любое категоричное суждение неизбежно требовалось сопровождать рядом исключений и ограничений. Но одним из главных признаков поведенческого проявления мутации являлась доведенная до крайности ксенофобия. Для Homo sapiens вполне обычно держаться в стороне от чужаков, пока не установится определенный уровень bona fides.[7] Для человека вида Homo kolreshi нормой считалось ненавидеть чужаков с первого взгляда и уничтожать их.

Обычно такого рода инстинкт ведет к близкородственному скрещиванию и снижению плодовитости, однако систематическое уничтожение уродов может поддерживать сильный генофонд. Ксенофобия вызывает Также стремление к незыблемому порядку в государстве и склонность к бродяжничеству, когда планета превращается в пиратскую базу, точно бедуинский оазис, родной, но редко посещаемый. Среди других особенностей поведения колрешитов были культ тайны и жестокости, отправление мерзких религиозных обрядов и провозглашение конечной цели их нации: завоевать доступную часть Вселенной и истребить все прочие расы.

Конечно, не все было так просто и очевидно. В своей среде колрешиты, несомненно, не чуждались нежности и верности. А посещая другие планеты — из числа тех, что пока не рассматривались ими в качестве объекта нападения, — они вели себя вежливо и в оправдание своей агрессии приводили тот довод, что якобы вынуждены защищаться от вероломных нападений других, и надо сказать, что многие находили это объяснение правдоподобным. Даже враги преклонялись перед личным мужеством и героизмом этого народа.

Тем не менее мало кто огорчился бы, если бы однажды дождливой ночью всех колрешитов поглотил великий потоп.

Ганс фон Тома Руш подрулил на своем спидстере к горбатому военному кораблю, который располагался на расстоянии одного солнечного года от местного солнца и словно парил посреди ледяного вакуума. Координаты корабля были тайно переданы маркграфу вместе с приглашением, по форме скорее напоминавшим вызов.

Спидстер скользнул к люльке, находящейся под дулами пушек, способных разнести на части Луну, и специальный механизм опустил его на палубу. Руш вступил в приемную камеру корабля — помещение с высоким потолком, освещенное холодным светом. Там его приветствовал одетый в красное гвардеец почетного караула.

Маркграф, высокий мужчина в черной, расшитой серебром униформе, не спеша шагал навстречу одетому в красную тунику главнокомандующему Колреша Клераку Белугу. Хозяин ожидал гостя с нетерпением. Каюту охраняли скрытые в стенах пушки.

Руш щелкнул каблуками.

— Добрый день, ваша честь, — сказал он.

В помещении раздалось слабое эхо. По какой-то причине колрешиты любили подобный эффект и всегда встраивали в стены резонаторы.

Белуг, стареющий гигант, на голову выше маркграфа ростом, вскинул косматые брови.

— Вы прибыли один, ваша светлость? — спросил он по-норронски с ужасным акцентом. — Мы полагали, что вас будет сопровождать личный телохранитель.