Солдаты удачи - [8]

Шрифт
Интервал

Я закончил комплектование своей команды и выходил из третьей казармы, когда увидел Тиббза, топающего по посыпанной гравием дорожке, и шествующих за ним врача-армянина и майора Хелма.

Мы с майором остались снаружи, а Тиббз показал врачу, где можно найти побитого немца. Закурив английскую сигарету с пробковым мундштуком, майор небрежно заметил:

— Говорят, у тебя кое-какие неприятности.

Хелм, этот старый убийца с приятными манерами, будто говорил со мной о недугах растений в своем розарии. Я был почти уверен, что у него есть розарий. А если не розарий, то коллекция редких марок или первых изданий Агаты Кристи.

— Ничего такого, с чем бы я не справился, — ответил я. — Я поступил, как и надо было поступить.

— Да-да, — согласился майор. — Феттерманн начал доставлять нам неприятности, как только приехал сюда. У меня были сомнения, когда я подписывал с ним контракт. Обычно я не делаю ошибок. Кстати, ты не думаешь, что убил этого любителя сосисок? — В голосе майора я уловил нотки беспокойства. Но, взглянув на меня, он взял себя в руки. — Не думай, что я критикую твои действия. Просто правительство предпочитает, чтобы мэрки умирали на поле боя Тут деньги и прочее, ты ж сам понимаешь. Мы же везли это добро из Германии. — Майор взял меня за руку. — Слушай, старина, если тебе в будущем придется прибить кое-кого из этого сброда, делай это подальше от Солсбери, ладно?

— Буду стараться, сэр.

Мы обменялись вымученными улыбками, и тут появился врач-армянин со своим черным чемоданчиком. Врач обратился к майору, который несколько напряженно ждал, что тот ему сообщит.

— Его избили очень сильно, сэр, — были его первые слова.

— Господи! Да плевать мне на это. — Майор явно недолюбливал лекаря. Скажи прямо: жить будет?

— Будет, сэр, хотя другой бы на его месте…

— Другой, другой… — огрызнулся майор. — Ты скажи мне лучше, долго ли он будет валяться?

Врач ответил, что не больше недели.

— Феттерманн еще повоюет, — добавил он.

— Спасибо на добром слове, капитан Атамян, — бросил ему майор, внезапно подобрев. — Он еще повоюет, — повторил майор, все еще глядя вслед врачу. — Тебе не показалось, что он издевается над нами, Рэйни?

— Возможно, — ответил я. — Но у него это плохо получается.

— Боюсь, что в душе доктор Атамян — пацифист, — пришел к выводу майор.

В его устах это прозвучало так, словно худшим прегрешением может быть лишь растление малолетних и надругательство над флагом.

Потом он резко переменил тему разговора. Я уже начал привыкать к таким сменам в его настроении. Уже темнело, но Хелм предложил прогуляться вокруг расположения части. Я уже осматривал территорию, и майор это знал, но возражать я не стал.

Днем в Родезии жарче, чем в Калифорнии. Ночью становится холоднее, намного холоднее, потому что большая часть страны представляет собой возвышенное плато. При этом у Родезии и Калифорнии много общего. То же сверхголубое небо, которое ночью взрывается мириадами звезд. У Родезии, как и у Калифорнии, свое лицо, и неудивительно, что все жители, черные и белые, так горячо ее любят.

В вечерних сумерках мы шагали по чистому ровному гравию дорожки. Хелм сказал:

— Ван Рейс вернется поздно вечером. Ты будешь в казарме?

— Конечно.

— Ну, я думал, захочешь прогуляться по городу. Солсбери — приятный городок, несмотря на эту проклятую войну. Странно, что не было ни обстрелов, ни бомбардировок. О, я думаю, это Ван Рейс.

Майор окликнул южноафриканца, и тот не заставил себя ждать.

Ван Рейс отдал честь, не взглянув при этом в мою сторону. Майор представил нас друг другу, мы поздоровались за руку. У южноафриканца была грубая, мозолистая рука от долгих лет работы на земле. Наконец мне попался родезиец, который трудится сам, а не оставляет работу черным.

— Ладно, ребята, я пошел, — сказал майор. — А кстати, сержант! Рэйни тут здорово отделал Феттерманна, немца.

— Он давно напрашивался, это любой скажет, сэр, — прокомментировал событие Ван Рейс.

Майор пошел в направлении своего офиса.

— Я хотел бы пригласить вас на пиво к себе, — обратился я к Ван Рейсу. — Правда, у нас такой порядок — словно медведь ночевал.

— Тогда пошли лучше ко мне, у меня холодное «кейптаунское» — на уровне мировых стандартов.

— Что, лучше, чем «Карта бланка»?

— Пошли попробуем — и тогда решите сами.

Так мы и сделали. Нет, это неправда, что «кейптаунское» не хуже, чем «Карта бланка». Но я согласно кивнул. Пиво было легкое, очень холодное. У Ван Рейса в комнате стояло два полотняных стула. Обычно сержантский состав регулярной армии живет в комнатах — вылитых тюремных камерах, но Ван Рейс оставался в душе фермером, и его жилье хранило тепло домашнего очага. Я увидел три книги: одна — вестерн, две другие — об уходе за скотом. На зеленом сундучке стояла фотография в рамке, на ней полненькая приятная женщина и трое детей, все меньше десяти лет. Я не сказал обычных в таких случаях добрых слов о семье Ван Рейса, потому что майор предупредил меня, что все они погибли: были изрублены на куски террористами. Вместо того, чтобы восхищаться его семьей, я восхитился его оружием. Это был новый израильский автомат «Галил», вблизи я видел его впервые. Даже в израильскую армию он еще не поступил. Это безотказное, возможно, лучшее, самое эффективное автоматическое оружие из когда-либо созданных.


Рекомендуем почитать
Дневник офицера КГБ

Кандагар, 1985 год. Самый тяжелый период для ограниченного контингента советских войск в Афганистане, отмеченный кровопролитными боями и серьезными потерями с нашей стороны. Майор КГБ служит советником в Министерстве госбезопасности Афганистана. По сути, он работает в кругу ненадежных и хитрых людей, от которых в любую минуту можно получить нож в спину. Невзирая на смертельную опасность, ценой колоссального нервного напряжения майору удается поддерживать порядок в городе и по крупицам добывать информацию о бандитских формированиях…


Время своих войн-1

Александр ГРОГ и Иван ЗОРИН (аватары) представляют:НА КОНКУРС ВДВ - роман - ВРЕМЯ СВОИХ ВОЙН.Версия 2010г.


Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

Связь квантовой физики и паранормальных явлений, тайны бытия, феномены проскопии и ясновидения намного интереснее окружающей действительности. Но за стенами лектория бурлит реальная жизнь со всеми ее дикостями и жестокостями, подлостью и грязью, и скрыться от неё невозможно. Формула «можно все, что не запрещено» действует во всю свою разрушительную силу, уничтожив мораль и границу между «можно» и «нельзя».Приватизация госсобственности на фоне острой предвыборной борьбы за кресло губернатора области приводит к столкновению интересов и беспощадным контрмероприятиям борющихся сторон.


Дозор. Питерские тени...

«Свист пули над головой. Ответный выстрел. Отчаянный рывок метров на семьдесят-восемьдесят. Остановка. Перестрелка. Очередной рывок в направлении ближайших домов. Кирпичная стенка, за которой стыдливо прятались переполненные мусорные бачки. Остановка. Выстрел. Смена пистолетной обоймы. Выстрел. Жалобный вопль очередного „бесовского“ подчинённого. Выстрел…».


Санктус. Священная тайна

В лучах полуденного солнца брат Сэмюель, на миг застыв в позе, символизирующей крест, бросился вниз со своей обители на глазах у изумленных туристов! Он оставил полиции лишь одну подсказку — телефонный номер своей сестры-близнеца… Лив полна решимости узнать причину смерти брата. Но называющие себя Sanctus — Святыми, а на деле жестокие фанатики, одержимые идеей очистить человечество от первородного греха, наносят смертельные удары всем, кто мог узнать об их страшной тайне…


К югу от мыса Ява

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.