Солдаты Рима - [53]

    -- Сына? Но... я не держу его. Он свободен.

    -- Цезарь, - Амбиориг заговорил быстро, захлёбываясь словами, - клянусь тебе всем святым, что у меня есть! Клянусь любовью моей жены! Честью своего рода! Памятью своих предков! Я никогда не нарушу верность тебе, и ты никогда ни в чём меня не попрекнёшь!.. Отпусти сына!

    Раздражение колким шаром разрасталось в груди и, набирая силу, рвалось наружу. Цезарю стоило огромного труда остановить этот шар и загнать обратно. Он клянётся! Надо же. Пусть будет благодарен, что удостоился чести называться римским союзником. Его союзником! А не гниёт в земле, как того требовала справедливость.

    -- Я не держу его, - повторил Цезарь. - Ты, наверно, чего-то недопонимаешь, Амбиориг. Твой сын свободен, он сам волен распоряжаться собой.

    -- Он говорит, что ты обещал...

    -- Я обещал открыть ему двери в мир, который он так жаждет познать! Я впервые встречаю галла с такой тягой к знаниям, и мне это нравится. Думаю, его решение изменить свою жизнь достойно понимания.

    -- Но это мой сын, Цезарь, и только я могу решать, что он должен делать. Таково право отца! Ты же даже не спросил меня...

    Раздражение вновь подкатило к горлу.

   -- Всё, Амбиориг, уходи! Твоя назойливость становиться невыносимой, неразочаровывай меня! Твой ын сделал выбор, и я считаю, что он прав. Или ты хочешь поссориться со мной?

    Амбиориг отступил назад и склонил голову.

    -- Нет, Цезарь, я не хочу этого.

    -- Тогда иди. И не досаждай мне больше глупыми просьбами.

    Спать, спать, спать, думал Амбиориг, шагая по вия претория. Надо выспаться, отдохнуть. А там посмотрим.

    Но выспаться ему так и не дали. Проснулся он сразу, как только человек вошёл - плох тот воин, что не чувствует приближения постороннего. Просто не хотелось открывать глаза - может не к нему? - хотя кроме него в палатке никого не было. Потом грубые пальцы жёсткой хваткой стиснули плечо и осторожно, но сильно потянули на себя.

    Амбиориг не стал подниматься. Он перевернулся на бок, одним быстрым движением выхватил нож и взметнул руку вверх. Ночной гость оказался не менее проворен. Он качнулся в сторону, отбил нож, не отпуская плеча, и рассмеялся.

    -- Ты всегда так встречаешь старых друзей, Амбиориг?

    Смех был хриплый, клокочущий, и не смех даже, рычание.

    -- Мы никогда не были друзьями, Роукилл. И не будем.

    Смех оборвался. Роукилл отпустил плечо князя, шагнул к светильнику, подвешенному к потолку на железной цепочке и, чиркнув кремнем, затеплил фитилёк. Чёрная тень метнулась от стены к порогу, и в палатке стало светло.

    -- А зря, никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра.

    -- Мы уже обсуждали...

    -- Вставай, - резко оборвал его Роукилл. - Конь твой осёдлан, прогуляемся немного, - и, чуть помедлив, пояснил. - Приказ Цезаря.

    Ночь ещё не утратила своих прав, и звёзды на небе горели ярко и весело, совсем не по-утреннему. Когда Амбиориг вышел на улицу, корнист протрубил начало третьей стражи. Между палатками блеснул огонёк факела и от дороги долетел звук шагов лагерного патруля.

    Роукилл держал в поводу двух лошадей - свою и Амбиорига.

    -- Быстрей, - поторопил он. - И оставь своего ручного арверна здесь, без него обойдёмся.

    Лошади тихо фыркали и кивали головами. Амбиориг ухватился за луку и вскочил в седло. Верный конь легонько вздрогнул и закусил удила.

    -- Далеко едем?

    -- А это как ехать будем. Быстро - значит недалеко. - Он помолчал. - Думнориг и Индутиомар бежали из лагеря. Цезарь приказал догнать их и вернуть.

    -- И мне тоже?

    -- Тебе и мне.

    За воротами их ждал отряд аллоброгов, человек двадцать. Кони нетерпеливо били копытами, и по выбитым в земле лункам становилось понятно - давно ждут. Рыжий сотник сразу кинулся к Роукиллу.

    -- Они пошли на юг, к менапиям, опережают нас часа на три. К полудню, думаю, нагоним.

    -- Хорошо, Тарс.

    -- А сколько с ними? - поинтересовался Амбиориг.

    -- Три сотни эдуев.

    Амбиориг присвистнул.

    -- А не многовато нас для погони? Может, вообще вдвоём съездим?

    Роукилл как-то странно посмотрел на него и дёрнул поводья.

    -- Но-о, пошёл... Запомни, князь, - с нами воля Цезаря!

    Воля Цезаря! Ну конечно, кто с ней поспорит! поморщился Амбиориг. И три сотни эдуев послушают нас и сложат оружие...

    Ветер тугой струёй бил в лицо и вихрил пыль, вырывающуюся из-под копыт. След явственно виднелся на дороге даже при свете звёзд, а когда рассвело, то и не считавший себя следопытом Амбиориг смог разглядеть на мягкой земле глубокие рытвины. Такой след скрыть невозможно, да и те, кто его оставили, не пытались сделать этого. Может не ждали погони так рано, а может понимали, что три сотни лошадей при всём желании не скроешь. Это всё равно, что проложить новую дорогу и поставить указатели, результат тот же.

    Аллоброги вытянулись двумя вереницами, двигаясь быстро и почти не глядя на землю, словно охотничьи псы, гоня зверя по запаху. Наверно, так же они гнали его от Аксоны пока не обложили у переправы... Сначала беглецы шли путём, что и легионы Сабина и Котты. Затем свернули вправо на едва заметную лесную дорожку и сбавили ход, более двух всадников в ряд здесь не убиралось. Аллоброгам тоже пришлось придержать коней, но, тем не менее, двигались они быстрее эдуев. Могучие вековые ели, вставшие по краям дороги подобно древним великанам, не давали рассмотреть, что скрывается за их широкими лапами. Дорога всё время петляла, обходя стороной суровых исполинов, и аллоброгам приходилось больше полагаться на слух, чем на зрение. Лучи восходящего солнца никак не могли пробиться сквозь густые еловые кроны, и лес тонул в серых сумерках, но следопытам это не мешало.