Солдаты революции. Десять портретов - [90]

...Переезд через немецкую границу прошел благополучно. В Штутгарте Мизиано задержался на два дня, выступил на митингах и через несколько дней уже был в Берлине.

Как и было договорено с Яном Антоновичем Берзиным, Франческо Мизиано сразу же явился к советскому полпреду Адольфу Абрамовичу Иоффе. Тот уже знал, что Мизиано получил советское гражданство, спросил, нужна ли помощь, поручил заведующему хозяйством полпредства экипировать его — в Москве уже легла зима, а Франческо приехал в Берлин в легком пальтишке. Завхоз отдал ему свой последний резерв — теплое пальто и высокую смушковую шапку, которую выпросил в штабе Красной Армии перед отъездом из Москвы.

Сборы в дорогу у Мизиано были недолгие. Он уже хотел, не мешкая, выехать в Советскую Россию. Но все обернулось иначе.

Германское правительство, напуганное размахом революционных событий, выслало сотрудников советского полпредства из Германии. Когда Мизиано пришел на Унтер-ден-Линден, чтобы попрощаться с полпредом, здание уже было оцеплено полицией, а из ворот под эскортом жандармов выезжали последние грузовики с имуществом.

Решение было принято мгновенно: Мизиано отправляется на улицу Вильгельмштрассе, 114, в редакцию газеты «Роте фане», один из главных штабов спартаковцев — немецких коммунистов.

Мизиано поднялся по лестнице, вошел в комнату и увидел человека, которого никогда не видел, но сразу понял, кто он. На него внимательно смотрели чуть близорукие глаза, прикрытые очками, над которыми возвышался красивый лоб.

Франческо Мизиано представился. Пожимая ему руку, тот также назвал себя:

— Карл Либкнехт.

Они продолжали оживленно разговаривать, мешая немецкие слова с французскими, когда в комнату вошла женщина среднего роста, с аккуратно зачесанными назад волосами, обрамлявшими ее энергичное лицо, на котором выделялись блестящие черные глаза. Она на мгновение остановилась у двери, не желая мешать разговору. Но Карл, повернувшись, улыбнулся:

— Познакомьтесь, друзья.

Женщина протянула руку, мягким, грудным голосом назвала себя:

— Роза... Роза Люксембург.

Франческо Мизиано предполагал, что именно здесь, на Вильгельмштрассе, в центре Берлина, он должен увидеть Карла Либкнехта и Розу Люксембург, но эта встреча все же застала его врасплох. Он подыскивал немецкие слова из своего скудного словарного запаса, чтобы выразить горячие чувства этим двум людям, которые провели годы в тюрьме, не страшась, возвысили свой голос против войны, насилия, горя и страданий. Конечно, он прекрасно знал о них, читал их речи, статьи. Но их увидел впервые.

Роза перешла на французский, сказала, что уже слышала о Мизиано: друзья рассказали о его выступлении в Штутгарте, где он говорил о значении Октябрьской революции. Будет очень хорошо, если Франческо выступит в Берлине.

Вечером того же дня Роза Люксембург увезла Мизиано на митинг. В огромном трамвайном парке собрались тысячи людей.

Франческо взобрался на ящик-трибуну. Ему подали рупор. Рядом стояла Роза, переводила фразу за фразой. Она не сбивалась с темпа, даже когда Франческо, потеряв французское слово, переходил на итальянский. Он говорил об Италии, о нуждах и чаяниях людей своей страны, о проклятой войне, которая унесла миллионы жизней, и о тех, кто нажил на ней миллионы лир, марок, долларов, фунтов и франков...

После митинга Роза Люксембург попросила Франческо Мизиано написать статью для «Роте фане». Он выполнил ее просьбу. Роза перевела статью с французского на немецкий, и 4 января 1919 года она была опубликована.

На моем столе лежит этот номер газеты, прошедший через подполье, кровавые сражения в Берлине, переживший рейх Гитлера, войну, бомбардировки, разруху. Под заголовком «Роте фане» во всю полосу строка: «Центральный орган Коммунистической партии Германии (союз Спартака)», а внизу в центре: «Редакционное руководство: Карл Либкнехт и Роза Люксембург». На первой странице, занимая две трети, статья Франческо Мизиано: «Перспективы революции в Италии». Перед тем как сдать ее в набор, Роза Люксембург выделила шрифтом несколько главных мыслей автора. Одна из них была сформулирована так: «Буржуазия, мечтающая наживаться на войне, сама себе роет яму, в которой она неизбежно окажется».

5 января 1919 года положение в Берлине резко обострилось. Это не было неожиданностью. После свержения монархии власть перешла к коалиционному правительству, которое возглавили социал-демократы Шейдеман и Носке, давно переродившиеся в оголтелых шовинистов. В это правительство вошли социал-демократы большинства и члены центристской Независимой социал-демократической партии. В начале 1919 года в Германии развернулась борьба за переход буржуазно-демократической революции в социалистическую. Лидеры социал-демократов большинства пошли на союз с реакционной военщиной, чтобы предотвратить социалистическую революцию. К посту президента они привели Эберта, практически возглавившего контрреволюцию. Шейдеман приказал сместить «красного» полицей-президента Берлина Эйхгорна. Это был сигнал к началу жесточайшего подавления революции, уничтожения Компартии. Берлин покрылся баррикадами, начались уличные бои, особенно сильные в районе «газетного квартала», где размещались здания буржуазных газет. Шестого января революционные отряды взяли штурмом здание социал-демократической газеты «Форвертс» на Линденштрассе, а затем в руках восставших оказался весь «газетный квартал».