Солдаты последней войны - [56]
– Спасибо ребята, спасибо, – Василек крепко пожал руку всем бойцам. Уже ушло отчаяние, высохли слезы, растворилась злоба. В его взгляде появилась благодарность. И опять – безбрежное васильковое поле… И пусть бой был еще не выигран. Каждый из нас чувствовал, что на этом поле брани он не один.
А потом, часть всей этой бесовщины мы сгрузили в кучу и сожгли во дворе. Огонь, яркий алый, взметнулся ввысь, к небу, и от этих извращений осталось лишь кучка пепла. Резко пошел дождь, который хлестал по пепелищу, и оно превращалось в грязное месиво. А изуродованные настоящие иконы студенты-художники забрали с собой.
– Мы их приведем в надлежащий вид, – сказала та девушка в «боевых» сапожках.
– Ну вот и все, – облегченно вздохнула Майя, когда ушли наши новые друзья.
– Если бы все было так просто, – Василек запрокинул лицо под дождь. – Господи, если бы все было так просто. И если бы все зависело только от тебя…
Мы расстались с Васильком ближе к полуночи. И еще успевали на последнюю электричку. Я было двинулся к метро, но Майя испуганно дернула меня за рукав.
– Ты хочешь отправить меня домой?
Я растерялся.
– Нет, конечно… Хотя – да… Ну, в общем, я не знаю…
– Уже поздно… И после всего случившегося… В мой пустой дом…
Майя опять усиленно искала предлог остаться. Впрочем, этих предлогов и впрямь было предостаточно.
– Я вряд ли могу предложить тебе что-либо достойное. Запущенная холостяцкая квартира. Опять яичница. И шум дождя за окном.
– Так много, – она прижалась щекой к моему плечу. – Так много, Кирилл…
Мы вышли к памятнику Пушкина, которого сегодня в очередной раз пытались низвергнуть. Он стоял величавый и гордый. Сверху вниз, недоуменно, возможно, с жалостью или презрением, глядя на этот мелкий, непонятный для него мир. Который он когда-то считал своей Отчизной. На отвязанную молодежь, лениво поглощающую пиво прямо у его ног. На огромные пестрые рекламные щиты, где бесцветные красотки пошло облизывали горлышко колы. На спрутовидный «макдональдс»… Все было чужим, инородным, фальшивым, не имеющим абсолютно никакого отношения к Поэту. И то, что он всегда высмеивал, сегодня пыталось ему отомстить. Раздавить его. Возвышаясь над ним всей своей дьявольской мощью… Но этот рекламный мирок выглядел очень мелким, временным, как и все бездарно и бездушно придуманное. Неизменным оставался только Пушкин.
Мы остановились возле одного такого «билборда», на который с тоской поглядывал великий поэт. На нем полуобнаженная девица игриво заявляла: «Я люблю Москву за то, что здесь можно веселиться до упаду!»
– Пушкин, конечно, тоже порой не прочь был повеселиться, – с не меньшей тоской заметил я. – Однако главным для него было совсем другое. Да и как устраивать пир во время чумы?! Впрочем, для этих чертей… Вот только Пушкин им очень мешает. Как-то не кстати для них он здесь стоит. И попробуй убрать такую махину! Все-таки рядом с ним даже самый последний дофенист, отравленный колой и загруженный под завязку бумажными гамбургерами, чувствует себя ущербным. Без Пушкина всем им было бы спокойнее. А тут еще у него и подмога недалеча. Прямо пойдешь – Есенина встретишь, налево – князь Долгорукий с мечом наготове, направо – Маяковский грозит обрушиться всей своей мощью. Ничего, скоро еще и Дзержинский вернется на Лубянку. На свое место… Не везет им, бедненьким-богатеньким. Человека убить, пожалуй, легко. Но попробуй уничтожить историю… И вообще – память.
– Вот поэтому они никак и не успокоятся, – улыбнулась Майя. – Пожалуй, Есенину повезло больше. Он в неплохом месте стоит. Тишина, покой, тенистая аллея, влюбленные парочки.
– Все равно они его, как и Маяковского, просто «забывают». А Пушкина забыть трудно. Вот так старательно и «рекламируют» его… Чтобы поглощая в кафе «Пушкин митс» хот-дог «Пушкинский» под кетчупом «Пушкино», все забыли бы его творения.
Мы присели на скамейку возле памятника.
– Представляешь, – внезапно вспомнила Майя, – один типа писатель как-то изрек, что еще неизвестно – кто кому памятник: ведь для птички, сидящей на голове поэта, Пушкин всего лишь – постамент.
– Да птички гадят гораздо меньше иных культурных деятелей. Но, слава Богу, Майя, я читаю других писателей. Так вот один такой, настоящий, заметил, что пока есть Пушкин – всей этой швали нет. Точнее не скажешь, – я на секунду задумался. И с некоторым пафосом произнес, – Пока есть Пушкин… Пока в нас живет наша История… Их просто нет. Их просто не существует в природе. Вот они и разрываются, чтобы низвергнуть великих, создав собственное царство бездарности и тупости. Чтобы на этом фоне выплыть, всплыть, как… Ну, ты понимаешь, как что…
Мы возвращались ко мне домой уже затемно. Стена непонимания и отчуждения между нами окончательно рухнула. Вместе нам пришлось пережить трудный день. И за этот день Майя стала для меня не просто возлюбленной. А кем-то гораздо большим. Она стала моим товарищем.
– Ты знаешь, Кирилл, – просто сказала Майя. – Такое ощущение, что я только сегодня проснулась. За сегодняшний день произошло столько, сколько не происходило со мной за годы. Я вдруг поняла, что в жизни происходит очень многое. А я ела, спала, воспитывала сына, читала, думала. Но ничего, ничего не знала.
Каждый человек хоть раз в жизни да пожелал забыть ЭТО. Неприятный эпизод, обиду, плохого человека, неблаговидный поступок и многое-многое другое. Чтобы в сухом остатке оказалось так, как у героя знаменитой кинокомедии: «тут – помню, а тут – не помню»… Вот и роман Елены Сазанович «Всё хоккей!», журнальный вариант которого увидел свет в недавнем номере литературного альманаха «Подвиг», посвящён не только хоккею. Вернее, не столько хоккею, сколько некоторым особенностям миропонимания, стимулирующим желания/способности забывать всё неприятное.Именно так и живёт главный герой (и антигерой одновременно) Талик – удачливый и даже талантливый хоккеист, имеющий всё и живущий как бог.
Впервые напечатана в 1997 г . в литературном журнале «Брызги шампанского». Вышла в авторском сборнике: «Улица вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
«…– Жаль, что все так трагично, столько напрасных жертв на той войне. Все так нелепо, – сказал дворник. – Хотя что с нашего человека возьмешь. Ни разума, ни терпения. А ведь все наша темнота, забитость. А все – наше невежество. Все бы бунт сотворить, «бессмысленный и беспощадный». Все нам кровушки подавай… Плохо мы людей знаем, ох, плохо. Да, с денег все начинается. Ими все и заканчивается. На всей земле так. И наша родина – не исключение.– У нас с вами, господин Колян, разные родины. Наша пишется с большой буквы, – Петька пристально посмотрел на дворника, и тот поежился под жестким взглядом…».
Повесть впервые напечатана в 1994 г. в литературном журнале «Юность», №5. Вышла в авторском сборнике: «Улица Вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
Действие разворачивается в антикварной лавке. Именно здесь главный герой – молодой парень, философ-неудачник – случайно знакомится со старым антикваром и непредумышленно убивает его. В антикварной лавке убийца находит грим великого мхатовского актера Гайдебурова – седую бороду и усы – и полностью преображается, превращаясь в старика-антиквара. Теперь у него есть все – и богатство, и удача, и уважение. У него есть все, кроме молодости, утраченной по собственной воле. Но начинается следствие, которое завершается совершенно неожиданным образом…
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
Альманах включает в себя произведения, которые по той или иной причине дороги их создателю. Это результат творчества за последние несколько лет. Книга создана к юбилею автора.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.