Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера) - [43]

На разгрузке, как всегда, начиналась нестыковка: нужно было заехать в торец и выставить платформу напротив вагона с точностью до миллиметра с помощью ломов и монтировок, т. к. гидравлика тягача давно была выведена из строя. Следовало не забыть заклинить колеса вагона подручными средствами, чтобы не потащить вагон следом за контейнером. Стоял ёб, гик и свист, как при штурме татарами Золотых ворот. Все контролёры к этому времени предусмотрительно сматывались. Самым старшим при этой операции оставался старший лейтенант Николаев. Пока солдаты перетаскивали ракету, он ходил вокруг с монтировкой, подбадривая нерадивых, и бдительно наблюдал, чтобы не украли тент. Его могли порезать и продать казахам. За тент, стоивший до хрена, могли и голову снять (это же не ракета, его не спишешь). Ткань тонкая, с одной стороны прорезиненная, солдаты мне нашили из неё палаток. Однажды я поставил их на стрельбище. Тут, как на зло, мимо проезжал генерал Ковальчук, начальник РИЧ:

— Ёб твою мать, палаточный городок, откуда такой материал? Теперь ясно, кто тенты ворует.

Я отрекся:

— Хуй его знает, товарищ генерал, откуда у них палатки.

Лучше получить за плохой контроль, чем за них выплачивать. Солдаты подтвердили:

— Мы нашли в камышах, хотели посмотреть, что это такое.

Я их учил ни в чем не признаваться. Если схватят за руку, — рука, мол, не моя. Палатки Ковальчук забрал себе, я их так и не увидел. А материал был отличный — итальянский, ядовито-зеленого цвета, тонкий, как болонья, только не промокает и клеится бензином Б-70. Кроме палаток, из него получались отличные лодки, вместимостью человек на восемь. «Жабой» — полчаса накачивать, а свернутая умещалась в рюкзаке. Большой мастер их изготовлять был прапорщик Чирков. На этом он и держался: ходит, бывало, по площадке пьяный, а выгони его — кто лодки будет клеить? Начальники Чиркова отсылали его лодки своим начальникам в Перхушково, и не один благодаря им туда перевелся впоследствии. Чирков гордился:

— Мои лодки на ВДНХ!

О расстоянии до Москвы он имел самое смутное представление:

— До Москвы самолетом лететь полтора часа, а до Уфы я за час доезжаю.

На вопрос:

— А ну, расскажи, Шура, как ты ездишь?

Чирков охотно поддавался:

— Сажусь в вагон, выпиваю фляжку спирта, просыпаюсь в Оренбурге, пятнадцать минут на то, чтобы пересесть в поезд до Уфы, потом опять выпить и проснуться в Уфе.

А ещё он был заместителем секретаря парторганизации Фирсова, такого же алкаша, как и сам Чирков.

На доставку ракеты отводилось четыре часа — окно между полётами спутников-шпионов. До старта километров двадцать ракету везли автотранспортом: впереди комендантская машина, за ней — «Урал»-камикадзе — блокировать, чтобы никто не врезался в лоб МАЗу. Дороги в пустыне — на высоких насыпях, не дай Бог кувыркнется МАЗ в пустой ракете 80 тонн весу, упадет, погнется — всем тюрьма. Дым стоит, как будто жгут резину. Вся эта музыка въезжает на старт.

Время установки ракеты в шахту также определялось окном между полетами американских спутников-шпионов. Если не уложатся, командира могли снять с должности. Поэтому специалисты-ракетчики, ставившие ракету в шахту, пользовались определенным иммунитетом. Когда ракету опускают в шахту при страшных порывах ветра, его сила, умноженная на парусность ракеты может сломать установщик.

Едва ракета скрывается в шахте, все облегченно вздыхают, но ненадолго. Налетают заправщики (ох и рвань! кто в фуфайке, кто в сапогах, разноязыкая сволочь — по-русски никто не понимает, а тронь такого — сунет портянку в шланг). Стоят машины-дозаторы, через них от цистерны топливо закачивают в ракету. Попади в дозатор тряпка — кто разберется, чья? А тебя тут же под барабанный бой…

Если ракета будет приведена в негодность, командира полка могли тогда даже расстрелять. Именно на старте я впервые увидел спутниковые телефоны, по ним докладывали в Военный отдел ЦК о ходе работ. Выездной сессии военного трибунала полтора часа полета от Москвы, и ещё три минуты, чтобы «тройка» вынесла приговор. Здесь бы перед строем и расстреляли. Управились бы за два часа, вместе с похоронами за барханом.

На старте крутятся командир части и особист, вооружённые пистолетами. У начальника караула приказ — при возникновении внештатной ситуации, например, при непроизвольном включении двигателей, первым делом расстрелять ракету из пулемета «при попытке к бегству».

Первоначально в Р-1, как и ФАУ-2 в качестве топлива использовали спирт и жидкий кислород в качестве окислителя. Но заливать спирт вместо керосина оказалось хлопотно.

Емкость бака ФАУ-2 составляла 3900 кг «вещества Б».

Гептил — несимметричный диметилгидразин — долгое время служил основным топливом в боевых ракетах шахтного базирования. Советские специалисты не смогли синтезировать симметричный, как американцы. По сравнению с американским, советский гептил был более ядовит. Капля на ведро воды составляет опасную для жизни концентрацию (куда там никотину, грамм которого, как нас учили, убивает лошадь). При отравлении гептилом немедленно поражаются печень и костный мозг, начинается белокровие. На полигон гептил привозили в сравнительно небольших количествах, так как ракеты на нем запускала только одна часть. Космические — заправлялись жидким кислородом и керосином, а моряки запускали твердотопливные. К слову, советским специалистам до последнего времени не удавалось преодолеть проблему слёживания порохов при хранении и добиться равномерности их горения.