Солдаты милосердия - [6]
От этих же вражеских «черных воронов», несущих смерть, дети не найдут спасения, а от душераздирающего свиста и взрыва бомбы невозможно избавиться.
Представила в такой обстановке свою родную деревню, единственной улицей растянувшуюся и прижавшуюся к крутой высокой горе. Небольшой домик, поставленный руками отца, огород, где росли маки…
А наверху — бескрайние поля. Перед глазами волнами переливается море поспевающей пшеницы. И внизу — красота!
Напротив нашей усадьбы река делает крутой изгиб, оставляя небольшой мыс, как язычок, берега которого заросли ивой и разным кустарником.
Все это такое родное, дорогое. Ужас охватил при мысли: а вдруг и туда упадет бомба!
А поезд шел все дальше. На остановках мы бегали с котелками за водой, чтобы умыться и напиться. Ходили к вагону-кухне за горячими обедами. В ночное время стояли на постах, вернее, сидели в кабинах охраняемых машин, находящихся на железнодорожных платформах.
На одной из станций рядом остановился эшелон. Из вагонов нетерпеливо выпрыгивают солдаты.
— О, девушки, привет из тыла!
— Эй, гармонист, где ты? Есть возможность потанцевать с дамами.
Ребята подхватили появившегося в дверях вагона старшину с двухрядкой, другие следом тащили табуретку. Моментально сбежались со всех эшелонов любители музыки и танцев. Взлетела пилотка весельчака, и пошел он с присвистом отстукивать солдатскими каблучищами.
И девчата не выдержали. Жди, пожалуй, когда еще представится случай повеселиться.
А потом, по заказу, старшина сменил барыню на вальс «Амурские волны». И закружились пары по пыльному перрону.
— По ва-го-на-ам!
И всех как ветром сдуло. Замерла гармошка, но, небрежно подхваченная, словно недовольная обращением с ней хозяина, начала издавать стонущие звуки. И утихла лишь в глубине двинувшегося с места вагона.
— Девушки, позагорайте и за нас! — кричали на прощание ребята, отправляясь первыми.
— Ничего, мы вас еще перегоним!
И верно. На следующий же день наш эшелон догнал вчерашних партнеров по танцам и пошел дальше по «зеленой улице».
— Теперь вы позагорайте за нас! — торжествовали девчата.
Каждый день пишу домой письма. Иногда по два, чтобы отправить одно утром, другое — вечером. Дома их получат в разное время.
Письма пишу веселые, со смешными историями, которых иногда совсем и не было. Это чтобы маме рассеять грустные мысли. Как-то она там поживает, милая моя мамочка? Мне без нее всегда было грустно. В детстве тетя уводила меня к себе всего через несколько домов и оставляла погостить, так я все ночи плакала: «Маму жаль. Как она без меня?..» А когда училась в седьмом классе, школа находилась в соседнем селе, за два километра. Зимой нас отвозили туда на лошадях, а когда река выходила из берегов, сносило мост и луга от села до села затопляло, нас на две-три недели расселяли по квартирам около школы. Так где там, столько дней выдержать в разлуке.
Кругом вода! Страшно! И все равно мы шли напрямую, проваливаясь в ямы и овраги. Так хотелось повидаться с мамой!
А сейчас вот вполне сознательно ухожу от нее. И куда — на войну!
Ах, эти войны! Сколько бед и разлук принесли они родителям. Сколько же перестрадать пришлось за свою жизнь моей матери.
Родилась она в большой бедной семье. С четырнадцати лет испытала подневольный труд.
Несмотря на безрадостную жизнь, мать была веселой певуньей. И познакомилась она с удалым парнем гармонистом Алексеем Никулиным. Полюбили друг друга. Решили пожениться. Но родителям отца невестка нужна была побогаче, и они не приняли молодых.
Проживем без родительского благословения, решили они. Приютились в старенькой пожарной сторожке на краю села, где тоскливо свистел ветер, поддувая в дыры и щели, а по ночам у самого дома выли волки.
Год спустя после замужества мать проводила отца на войну. Шел тысяча девятьсот четырнадцатый.
Более двух лет не было от отца вестей. Считали его погибшим. За это время его одиннадцать раз засыпало землей при взрыве снарядов. И каждый раз откапывали легко или тяжело контуженным. Один раз был ранен в ногу. Дробь, как память о войне, осталась в мышце голени на всю жизнь.
Около года пробыл он в плену у австрийцев. После обмена пленными вернулся домой с больными простуженными ногами, на костылях.
Тяжелое было время. Неурожайные, голодные годы. Многие вынуждены были покинуть родные края, уехать в Сибирь и другие области России. На поиски лучшей доли отправились и мои родители.
Одно несчастье за другим преследовало семью. Тиф, свирепствовавший повсюду, не обошел и их. По дороге в Сибирь мать тяжело заболела. На одной из станций была снята с поезда и помещена в больницу. Долго лежала в бреду.
Врачи не скрывали, что надежды на выздоровление мало. Очень истощен был организм. Отец не мог оставить больную мать на чужой стороне.
Произошло чудо! Наперекор судьбе, на радость семье, она стала поправляться. После ее выписки из больницы они продолжили начатый путь.
Но надежды на лучшую жизнь не оправдались. И тоска по родине не давала покоя. Через год вернулись в родные края.
К тому времени их спасительный уголок — сторожка — развалился. Начались скитания по чужим углам. Некоторое время жили даже в бане.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.